Ночная охотница

Знали они это? Конечно, знали. Но ведь у них была работа, и потому Армандо слегка отгораживал меня от реальности, чтобы я не психанула. Смайли слегка отгораживал от реальности короля Утера, чтобы того не хватил удар. Ну а король Утер отгораживал от реальности всех, кого мог, чтобы… Ну вы понимаете.

То есть вроде бы все разумно и логично, но посмотрите, куда нас это завело.

Я помнила, как старался быть невозмутимым Филипп Петрович, как он произносил это надоедливое заклинание «Все будет хорошо», как он улыбался через силу. Чем это все кончилось? Филипп Петрович едва не отдал богу душу, меня чуть не сцапала рыжеволосая бестия по имени Соня, а потом без всяких «едва» и «чуть» я оказалась в компании вампиров. Вы можете сказать: «Ну так ведь все и вправду кончилось хорошо!» Я вам ничего на это не отвечу, лишь посмотрю со значением в ваши глупые глаза и укоризненно пощелкаю языком.

Так вот, именно по всем вышеизложенным причинам, когда мне понадобился совет, я не пошла в больницу к Филиппу Петровичу, с которым мы вроде как прошли огонь, воду и темные подземные коридоры. Я не хотела услышать очередное «Все будет хорошо».

Мне нужен был кто-то, чьей работой не было внушение спокойствия. К слову сказать, у этого типа работы не было вообще. Бездельник с во-о-от таким стажем.

Иннокентий.

3

Настя решила, что ошиблась дверью, хотя в этом конце коридора дверь была всего одна и ошибиться было невозможно. Да и двое охранников вряд ли были здесь поставлены для украшения интерьера.

На всякий случай она отступила назад и вопросительно посмотрела на Армандо. Тот пожал плечами, что, наверное, означало: «Дальше уже сама разбирайся; я тебя сопроводил в твое «кое-куда», я договорился с охраной, так что…» Настя вздохнула и толкнула дверь гостиничного номера.

– Ох, – непроизвольно выдохнула она в следующее мгновение. Армандо и Смайли, говоря про Иннокентия, упоминали домашний арест; увиденное Настей было похоже на что угодно, только не на эти два слова. Это….

Настя вздрогнула – «это» совершило очередной дикий прыжок, взлетело на кресло и вместе с опрокинувшейся мебелью грохнулось наземь. Если Иннокентий задумывал дурную пародию на Фреда Астера, то ему это почти удалось.

– Кхм, – сказала Настя, но ее не было слышно, потому что динамики небольшой стереосистемы надрывались изо всех сил. Иннокентий выскочил из-за кресла, как выпущенная из подземной шахты ракета, развернулся в прыжке на сто восемьдесят градусов, ухватил объемную подушку с дивана и нежно прижал ее к груди.

– Кхм, – настойчиво повторила Настя.

Иннокентий, сжимая подушку в объятиях, пустился в страстное танго. Насте почему-то захотелось отвести глаза, попятиться в коридор и осторожно прикрыть за собой дверь, дабы не подглядывать за весьма необычным досугом весьма необычного гостя Лионеи. В то же время сомнительная пластика и мелодраматически сведенные на переносице брови Иннокентия склоняли Настю к истерическому хохоту, и Настя была уже на грани этой самой истерики, когда вместо третьего и финального «кхм» она подошла к музыкальному центру и выключила громогласный аппарат. Иннокентий по инерции сделал еще несколько впечатляющих па и остановился. Некоторое время он задумчиво разглядывал Настя, словно постепенно возвращаясь из иной реальности, куда его с подругой-подушкой унесла музыка.

– Стучаться надо, – сказал он наконец, похлопал подушку, словно выражая благодарность за приятное партнерство, и аккуратно положил ее на диван. – Или вы думаете, что с пленником можно делать все, что заблагорассудится?

– С пленником? Мне сказали, что это типа домашнего ареста.

– Какая разница… – махнул рукой Иннокентий.