Ночная певица

Я всегда любила высокий каблук. Моя юность как раз совпала с платформой. Первую платформу я купила в питерском туалете. Ну, это там, где Дума, рядом с Невским, был такой туалет, где все можно было купить у модных девиц, у центровых. Правда, за платформой (которой я даже не видела еще, но уже готова была выложить за нее 150 рублей! — в 1973 году!!!) надо было отправиться к девице домой. Она еще содрала с меня два рубля за то, что я покрасила ногти ее фирменным лаком! А босоножки, которые она продала мне, были похожи на пористый шоколад — танкетка из твердой резины, а сверху коричневая кожа на шнуровке. Я их потом обменяла на босоножки подружки Оли. Те были из "Березки", но с отдельным каблуком, правда, тоже из чего-то резинового. От постоянной носки резина, видимо, мягчала, и каблук слегка разъезжался, то есть как бы отставал. Росту во мне было на этой платформе 1 метр 85 см, а лет мне было… 15, что ли. Потом я купила осенние туфли — тоже у фарцовщиков, которые меня обманули. По-моему, это были какие-то обыкновенные самопальные шузы. Правда, они и стоили дешевле — 85 рублей.

Я помню, мы все время менялись и перепродавали свои поношенные шузы. Так, одна девица умудрилась продать мне высоченные лаковые сапоги-чулки. Лаку на них, особенно под коленкой, почти не было, но спереди они блестели. И что, конечно, самое главное — были необычайно высоки. Пальтишко на мне было мини, колокольчиком, на голове — белая, из искусственного меха, круглая шапочка. Когда я шла на свидание к моему возлюбленному к метро, он, глядя на меня издали, всегда смеялся — говорил потом, что я похожа на одуванчик на тоненькой ножке. И как, мол, она не подломится… Любил снимать с меня эти самые сапоги-чулки.

Наверное, мы ужасно портили себе ноги всеми этими случайно купленными шузами. Даже если размер не подходил, они все равно покупались — потому что были фирменными, то есть отличными от большинства местных. А это было самым главным — отличаться, не быть как все, выделяться, быть непохожим… Не то что сейчас! Все в "говнодавах", все с рюкзаками…

Моей первой покупкой на Западе, в городе Вене, когда все эмигранты усиленно покупали венские сардельки, была, конечно же, обувь. Правда, я по совет-ской привычке, видимо, не стала долго и придирчиво ее примерять, ну и купила не самые удобные туфельки. Но!!! К ним у меня в тон была подобрана сумочка, платье с кожаным ремнем… В общем, когда я в таком виде появилась в Риме, в эмигрантской организации, меня как-то и за эмигрантку не хотели принимать. А в Риме, в этом невообразимом городе, была своя мода. И я тут же бросилась покупать местную обувь. Все носили шпильки и делали бедрами зигзаги, благо, юбки были на всех чрезвычайно узкими, хотя и с разрезом. У меня разрез был о-о-о-о-чень высоким и шпильки были о-о-о-о-чень тонкими. За мной гонялись местные сексуально озабоченные итальяхи — в малюсеньких машинках, сигналящие и кричащие ругательства другим "водилам", окликающие меня: "Синьорита!!! Ма ке белла!"* Я стала там Натали, бойко болтала по-итальянски и постоянно тратила деньги еврейской организации на шмотки. К тому же мой муж, живший к тому времени в Лос-Анджелесе, оставил для меня кое-какие деньги в Риме… Их я тоже тратила исключительно на одежду. Виа Венето — блистательная улица Рима — была мной очень хорошо изучена в плане магазинов и кафе. Поэтому, когда я приземлилась в Эл.Эй., мой муж печально почесал затылок и даже спрашивать не стал, осталось ли у меня сколько-то денег. На мне были шикарные замшевые туфельки, замшевая же сумочка на цепочке через плечо. И я вполне соответствовала образу "сучки с сумочкой" из песни Хвоста.

Я так прекрасно помню эту замшу — она была как живая, и я очень долго хранила и туфельки, и сумочку из Рима, благо, я знала советский, мамин, способ очистки замшевых изделий. Их надо было держать над паром, у носика кипящего чайника, чтобы замша размякла, сделалась чуточку влажной, ожила, стала ворсистой. Потом ее надо было тереть черным хлебом. С ума сойти, корочкой! Ну, в Америке у меня была уже резиновая щеточка…

Американская обувь была ужасна. Особенно та, начальной эмиграции. Мой муж все время хотел мне купить какие-то кеды или плоские сандалии. А я все-таки умудрилась найти магазин с испанской обувью. До Беверли-Хиллз было еще далеко со всеми их Родео-драйвами… Но я сумела купить себе много разных обувок, и они очень даже котировались на фэшн шоу, в которых я уже вовсю принимала участие. В конце семидесятых еще не многие дизайнеры имели свои же линии обуви, поэтому манекенщицы обязаны были притаскивать с собой мешки со всем, что у них есть. Дизайнеры, приезжающие из Нью-Йорка, привозили "свою" обувь, а у "Хальстона" была действительно своя. Какие-то, помню, босоножки с блеском из бисера.