Ночная певица

Жена Влада — ревнивая собственница и стерва, позволяющая себе все, но следящая за моральным обликом самца (поэтому они и разошлись, официально не разводясь из-за налогов), — работала в коммерческом отделе гигантского издательства. Вообще, она была начитанной, эрудированной и современной женщиной с подвижным умом, и Владу было очень сложно найти ей замену после разрыва. Она, конечно, по-своему была несчастна. В Америке ей все, как она говорила, было «клиар»*. Возвращаться же в Москву, по ее же словам, было «стюпид»**. В этой «мазер Рашиа» хоть и появились супермаркеты, идти (ехать!) к ним надо все по тем же улицам, на которых в тыщу раз лучше смотрятся «овощи-фрукты» и бомжи! Влада окружали люди, преуспевшие в деловой жизни и… да, люди вот разделяли жизнь, и получалось, что на личную не хватало сил и времени. И ее, личной жизни, даже боялись. И в то же время по ней тосковали. Как приятель в Париже, куда Влад часто ездил по делам Росвооружения.

Этот Олег, одичавший от одиночества, работал в фирме «Матиф», занимающей второе место в мире по электронному биржевому обеспечению. Сам был на очень хорошем обеспечении в этой компании, но чудовищно страдал от одиночества. Влад ездил с ним в Киев — хоронить мать Олега. Оказалось, что родственники не могут нести гроб, и пришлось искать каких-то мужиков. Алкашей. Заплатили им, они и снесли гроб с автобуса, на котором тряслись до кладбища черт знает сколько. Был жуткий холод, какой-то администратор, ответственный по кладбищу, зачитал просоветскую речь о трудовой деятельности матери Олега. Никто его не слушал. Ветер дует, дождь хлещет, и все только и думают скорее вернуться — водку пить. На кладбище ни деревца, ни церквушки, ни воды руки помыть, ни мусорного ящика. Ничего, кроме какого-то маленького «ручного» бульдозера вонючего, который, как на шахматной доске, рыл ямы, и алкаши с лопатами сравнивали углы этих ям. Жуть. Влад с Олегом тоже упились потом и проклинали все на свете: и Украину, и Союз, и Америку, и Париж не забыли. В общем, хоть самим возвращайся на кладбище и в яму лезь. На следующий день, правда, опохмелившись супрадином, вдвоем поехали на встречу с Андреем Кукиным — гендиректором Укр-спецэкспорта, аналога Росвооружения. У них были далеко идущие планы. Раз Россия отказывается поставлять комплектующие к украинскому Т-84, заказанному уже Пакистаном, то вполне можно получить «запчасти» от французской «Матры», делающей не только бытовую электронику. В «Матре» у Влада тоже был приятель — украинец по происхождению, с дурацким домашним именем Хлопчик. У Влада не было французских документов, чтобы официально заниматься оформлением дел, поэтому он и вписывал Олега. А вообще, Влад хотел купить во Франции какое-нибудь жилье капиталовложения поощрялись картой резидента на десять лет.

Они часто встречались втроем. Влад, правда, постоянно напоминал себе, что ни одной нельзя отдавать предпочтения. Иначе все сведется к любовной истории, которая и закончится обычно — то есть драматично. Замуж, замуж захочется выбранной.

Всю зиму они ездили в Зеленоградское. В двадцати минутах ходьбы от станции — хотя они всегда ездили на «Вольво» Влада или «девятке» Маринки — Иринин знакомый, «шиз», как они его называли, вот уже третий год строил дом. Наподобие тех, что выстраиваются на участках по Рублевскому шоссе, — красный кирпич, балюстрады, фонтаны, балконы, анфилады комнат. Безумное это сооружение могло служить памятником новому русскому размаху. Гротескно-дорогое, немыслимое по дизайну, это строительство засосало в себя уже три сотни тысяч долларов, и конца работам не было видно. В то же время, на большом участке рабочие выстроили себе жилой дом, подсобное сооружение, гараж, и сейчас, когда работы были приостановлены, Ирина распоряжалась домом. Они не переставали удивляться человеческой глупости — вот ведь уже два года стоит двухэтажный домик с печкой, в нем уже ребеночка родили, собака ощенилась, кошка окотилась, теперь вот они втроем приезжают и кайфуют у печки, в лес ходят, летом можно за грибами — «здесь даже, говорят, галлюциногенные есть!» — смеялась Маринка, — а эти все строят, строят, строят…

Ящик был неотъемлемым, а иногда и главным членом коллектива. И на даче он, после печки, оставался центром, группирующим вокруг себя. Враг номер один всех реклам — дистанционное управление — было любимой игрушкой. Оно также заменяло и предметы, на которых вымещали злость, — вместо битья посуды можно было менять программы: раз! на эту, раз! на другую, раз! не поняв даже ничего, на следующую, раз! раз! раз!

— …независимая женщина! У них это звучит как онанистка! — Маринка лягнула ногой в сторону телевизора, и большой тапок-заяц слетел с нее, она к тому же и программу поменяла от злости. — Русские люди все-таки ужасно дремучие. Я помню как-то очень сильно осознала это, вернувшись из Америки. Даже пожалела, что не ужилась там…

Влад играл с Маринкиным тапком, «пугая» им лежащую рядом на диване Ирину: