Ночная певица

Светлана тем временем стала замначальника тюремной швейной фабрики. Помимо этого миссис Огородникова сумела обольстить отбывающего в той же тюрьме наказание нью-йоркского "короля белого порошка" — кокаина, — миллионера, и сочетаться с ним религиозным браком. Освобождение Огородниковой — в апреле 95-го года. Выйдет она из тюрьмы миллионершей, но не разведенной с Николаем, который, будучи уже на свободе, обещает замочить и жену, и ее избранника, дабы вновь сесть в тюрьму, где ему привычней.

1995 г.

ОГНИ БОЛЬШИХ ГОРОДОВ

Летом в Питере в 23:30 я вижу из моего окна, как блестят в стеклах здания напротив лучи заходящего солнца! Звоню в Москву.

— Ребята, я с вами разговариваю, а на улице светло! Солнышко еще поблескивает!

— Белые ночи… А у нас, как всегда, темнотища во дворе, ни одной лампочки… Ленка сейчас вернулась, чуть в открытый люк не провалилась…

В Москве всегда хочется орать: "Свет! Почему нет света на улицах?!" неизвестно к кому обращаясь… Думала, что это теперь, в постперестроечный период, исчезло освещение. Потемнело, конечно, но вообще-то даже детские воспоминания, особенно зимние картинки, мрачные. И когда веселые — все равно темные. Лампочки тусклые, или их совсем нет. А если нет снега, то и вовсе темнота грязная. Город гравюрой видится, углем на оберточной, коричнево-грязной бумаге. Никак не живописью, не красками.

Что дает ощущение безопасности, благополучия, богатства в столичных городах Европы, Америки — это свет. Освещенные улицы. Потоки света со всех сторон.

В семнадцать лет я впервые попала в Рим, и этот город остался навсегда в памяти не только из-за первых, новых впечатлений, но из-за его ночной яркости. Город, вступающий в вечер. Рим, зажигающий огни. Почему-то они помнятся желтоватыми. Весь Рим вечерний приобретает в памяти эту желтовато-дрожащую окраску, световую зыбь. Пьяцца Навона, сияющая во всех туристических справочниках, конечно, и в действительности сияла, даже факелами иллюзионисты зарабатывали на приезжих. Но и просто улицы Рима, они все несли свет. Свет витрин, свет реклам, свет уличных указателей, подъездов, отелей, кафе, кафе, кафе…

Лос-Анджелес — город на колесах, город озамоченных резиденций. Здесь и свет другой. Холодней, пусть даже и ярче. Холодней, потому что не для людей для машин. Людей нет на улицах. Улиц почти нет. В некоторых районах действительно нет тротуаров. Только дорога и подъезды к домикам, в которых и живут, будто прячутся. Сразу невзлюбила Лос-Анджелес. Люди где? Орать хотелось. Весь этот безумный свет — для кого? Сверкающий район Сенчури-Сити Города Века, днем и ночью пожирающий "тонны" электроэнергии, никогда не выключающий свет на десятках этажей зданий-офисов… Когда проезжаешь этот район со стороны бульвара Санта-Моника, то он, как злой сияющий остров, переливается всеми цветами радуги и иногда кажется, что вот-вот взорвется… Безупречные дороги и светящиеся на них полосы-разделения, светящиеся боковые указатели края дорог… Когда подлетаешь к городу вечером, что-то невероятное можно наблюдать из иллюминатора. Будто фантастический муравейник, где каждый муравьишка несет на спине фонарик, город движется огнями, пылает в свете, и кажется, что сейчас вы приземлитесь, выйдете из самолета и устремитесь в живой, светящийся город с толпами людей… Но обычно устремляются в паркинг, за машиной.

Электричество как гарантия благонадежности. Уличное освещение как страховка. Проживя в Париже десять лет, глазам своим уже не верю, как и обманчивым ощущениям человеческого тепла. Не человеческое тепло и свет, а деловое. Бизнесу электричество обходится дешевле, чем частному лицу. Пусть светится ваш бизнес всю ночь! Таким образом городу дешевле встанет освещение улиц! Пусть сияет стенд-реклама! Одним фонарем меньше мэрии обойдется! Интересно наблюдать праздничную иллюминацию. Улица только наполовину в светящихся гирляндах. Это потому, что часть украшений оплачивает районная мэрия, а вторую часть должны бы оплатить жители… Ну, если район не очень богат, то и не оплачивают. И без украшений обойдемся, думают в 13-м районе китайцы.

В Китай-городе Сингапура хорошо — полумрак. Мерцают чуть подсвеченные буддийские храмы. Центр города производит впечатление смеси Лос-Анджелеса дороги, Нью-Йорка — металл, стекло небоскребов и Парижа — шикарные витрины. А китай-ский город особенный, непохожий. Старые лавочки, старые китайцы. На женщину смотрят как на необходимое зло. Сидят в открытых кофейнях; свет из них выливается на улочки, где продают всякую местную всячину. Свет идет из забегаловок, местных обжорок. Боже, чего там только не варится в котлах! И действительно яркое освещение только усугубляет экзотику яств. Возвращаешься в центр города, будто в другую страну — все пылает, сверкает, мигает, блестит и переливается… на показ, на впечатление, на реакцию, а не для жизни.