Ночная певица

Но ничего подобного в фильме Вамбау, конечно, не было. Все русские, так сказать, сцены фильма были типично русскими. В представлении Голливуда, да и всей Америки, собственно, - балалайки, косоворотки и косорыловки, водка то есть. Несмотря на "советскую угрозу", выраженную наличием ядерного оружия, то есть развитостью страны, ее культуру западный мир отсылал к началу века. Да какой там! Ко временам крепостного права. Я никогда не могла понять, почему это так. Верить в какой-то всемирный заговор против России-СССР было бы почти так же дремуче, как и воспринимать саму Россию-СССР исключительно по Чехову, которого ставили все театры Америки. С другой стороны, и сам СССР этому способствовал - фильмы Михалкова, ансамбли Моисеева и "Березки", Зыкины и "Лебединые озера", икра и "Столичная", матрешки и балалайки - вот российский набор экспорта. Но надо сказать, пошли Министерство культуры в те времена в Америку "Машину времени" или "Аквариум" - картинка не изменилась бы, судя по отношению к звуку этих рокеров. А может, родилось бы новое течение в музыке русский рок? Но это дело прошлого - сегодня они уже все туда съездили и подтвердили свою несостоятельность коммерческой неокупаемостью (впрочем, это не аргумент - деньги... или?). А группа "Горкий парк" стала обычной, средней руки, американской рок-группой.

Морис Жарр звонил мне домой для уточнения тональности вальса. Я уже, конечно, отрепетировала его с моим педагогом вокала Джозефом, самозабвенно мне аккомпанирующим, прикрывающим глаза и мечтательно говорящим мне, что белые офицеры сошли бы с ума, услышь они меня. Ну, они и без меня сошли, многие. Жарр сразу рассказал про свою русскую бабушку и вместо привычной для Америки диктовки фамилии по буквам привел для сравнения русскую сказку про жар-птицу! В общем, я попросила Жарптицына подождать и бросилась из кухни, где находился телефон, в ливинг рум к пианино. Гости в недоумении проследили за этой моей пробежкой по комнате и по клавиатуре. Да, эти мои гости, друзья, они недоумевали - зачем мне, зачем мне лезть в тот же Голливуд?! Ведь они-то уже со мной! Любят меня, ценят. Им вообще казалось, что я и петь больше не должна, видимо, раз они уже меня полюбили, выбрали для всеобщей любви.

Вот, вот кто является основным тормозом - ни враги, ни недоброжелатели и завистники, ни тот же Голливуд, вас не берущий. Друзья. Мужья и любовники! Все это кобелиное отродье работает огнетушителем на ваш пожар инициативы. Они гасят ее! Они забирают весь ваш энтузиастский пыл и жар. При том, что влюбились они в вас, когда вы были на сцене, когда вы одаривали их своими страстями, помноженными на талант плюс работа. Не-е-е-е-т, этого они знать не хотят. "Какая там работа? На фиг тебе вообще ходить на эти частные уроки? Да ты там небось и не пением занимаешься! Сколько лет этому Джозефу? Он импотент, что ли? На кой тебе ехать на классы, поехали лучше в мотель!" Последняя фраза особенно часто звучала от моего тогдашнего любовника. С которым я, кстати, в мотеле посмотрела фильм о том, "Как сложно попасть в Голливуд"! Там этот доктор Бoрис садомизирует старлетку, немыслимо намылив ее в ванной. "Ты же знаешь, как сложно попасть в Голливуд", - ехидно шутил Вовик-любовник. Чтоб вам всем гореть в аду, проклятые клопы!

Впрочем, судьба и так не очень-то их баловала. Вовик не один раз уже отсидел. За любовь к искусству, конечно, - поддельные предметы антиквариата. Тогдашнего моего мужа Сашу донашивает Успенская. "Люба-Любонька" - женщины с такими тяжелыми челюстями отличаются чрезвычайной легкостью верхней части черепа, в которой и помещается серое вещество, вернее, ему там негде уже разместиться, все ушло на жевательный аппарат... Вся эта дружеская и родственная сволота даже не пошла на премьеру фильма!