Ночная прогулка

– Не стоило. Не стоило. А теперь ответь мне честно. Зачем ты хочешь устроиться в мой цех?

– Я уже отвечал.

– Больше не буду повторять.

– Чего вы добиваетесь?

Молчание.

– Я хочу стабильности, – сдался Антон. И добавил. – Стать специалистом, чтобы утвердиться как личность.

– Вот это честный ответ, – Сергей Витальевич взял в руки чертеж, развернул и протянул Антону. – Скажи следующее: основные габариты насоса, варианты ремонта и можно ли устанавливать насос согласно этому чертежу? Справишься?

Антон справился с задачей.

– Хорошо, мне нравится. Выйдет из тебя толк, – Сергей Витальевич протянул белый лист бумаги, ручку. – А теперь за дело. Пиши заявление.

– Спасибо.

Антона бросило в пот.

– Рано благодаришь. Знаешь, как писать заявления?

– Нет.

– Закономерно.

***

На мостике, в оковах умиротворенного пруда, все так же сидели двое, потерянные в дымке ночи девочка и мужчина, шепчущие, как ночные сверчки, и созерцающие на звезды, далекие и божественные.

– Звезды смотрят вниз, указывают нам путь, – сказал Виктор. Дрожь по телу, пальцы на руках онемели, но он не подавал виду, что замерз. Ночь была непростительно холодна для начала августа.

– Звезды – это небесные светлячки. Ну, то есть наши умершие родные там. Следят за нами. Помогают.

– Не знал.

– Я заметила, что вы вообще мало что знаете. А вы случаем не маленький мальчик в теле взрослого?

– Ты разгадала мой секрет.

– Я знала, что тут что-то нечисто. Что вы какой-то странный. И как тебя мальчик зовут по-настоящему?

– Так же.

– И клички у тебя нет?

– Клички?

– У всех маленьких есть кличка. Меня вот, например, в садике называют Шапкой. Потому что фамилия Шапкина.

– Овчарка.

Виктор вспомнил Афганистан, мгновенно обожгло от воспоминаний.

За два часа до смертельного ранения боевого товарища Гриши Волкоморова, ежеминутно шутившего по месту и не к месту, дал Антону боевую кличку – Овчарка.

– Это еще почему? – злобно отреагировал прятавшийся в тени палатки восемнадцатилетний Антон. Во рту – песок.

– Пошутить? – его озорные глаза блестели. Гриша излучал потоки энергии, которую замечали даже ненавистники. – Или по серьезному тебе ответить?

– Если не боишься по шее получить, то советую не шутить.

– Кого ты пугаешь? Я же знаю, что мой друг, никогда не обидит меня. Кстати, я не говорил тебе, что у меня была овчарка Дина?

– Нет.

– Не говорил, потому что не люблю вспоминать. Трагичная история. Ее сбил один пьяный недоумок во дворе. Гнал как бешеный. А я в этот момент играл с Диной с ее любимым теннисным мячиком на детской площадке. Не рассчитал силы и бросил прямо на дорогу, идиот. Мне было–то двенадцать. Как я плакал. И не передать то, что я чувствовал, когда любимая собака – можно сказать единственный верный друг – скулил от дикой боли, а потом испустил дух на руках. Я ненавидел себя. Потому что считал, что я убил Дину. Не водитель. Сам же бросил мячик на дорогу. Прошло шесть лет, а слезы и сейчас на глазах.

Гришкины глаза блестели. Он не боялся чувств. Он был открыт для чувств, как любая творческая личность.

– Но я отвлекся, и заметить, не на очередную несмешную шутку. У тебя была собака?

– Нет, – ответил он, изнывая от жары. От скуки военной повседневности, когда ничего не происходило месяцами.

– Обязательно заведи.

– Хорошо.

– Обещай.

– Обещаю.

Виктор так и не выполнил обещание. Старался забыть о Грише. Об Афганистане, на пропитанной кровью земле которого Антон пережил все муки ада.

– Не забудь.

– Ты мне напомнишь.

– Не факт.

– Это еще почему?

– Ты не забыл где мы?

– Гриша, не тяни кота за яйца. Переходи уже к сути разговора. Покемарить хочу.

– Поспишь на том свете, но не факт, – пошутил Гриша.

– Придурок!

– Мудачок-дурачок ты! – парировал он и добавил. – Лови комплимент! Ты умный, преданный, мужественный как любая Овчарка. И тот человек, на которого можно положиться. Если я доживу…

– Снова ты старую песенку включил.

– Не перебивай, когда я признаюсь в любви к мужчине! – Дивный, дивный смех еще ребенка, которому выдали боевого ружье и приказали убивать невидимых врагов. – Я уверен, что у нас будет крепкая мужская дружба на гражданке.

– Будет, можешь не сомневаться. И спасибо, друг, за признание.

Виктор крепко пожал руку Гриши.

– А пошутить-то можно?

– По поводу клички? Валяй.

– Воняют твои потные ноги так же улётно как от овчарки после прогулки!

И снова смех. А потом смерть. Один выстрел – и нет целой Вселенной. Гриши, который мечтал попасть в КВН, к самому Маслякову, так и остался гнить под покровом чужой земли.

– О чем вы задумались? – спросила Лиза. Ее губы дрожали.

– Я не выполнил одно обещание. Умершему другу обещал.

– Нехорошо. Как его звали?

– Гриша.

– Вот он сейчас смотрит на нас. Ну, оттуда. – Лизин пальчик устремился в небо. – Со звезд. И что интересно о Вас думает?

– Я забыл.

– Я тоже часто забываю. Забываю прибирать комнату после игр. Или почистить зубы перед сном. А однажды учудила – забыла пописать и описалась в кроватки. Ох, как мне было стыдно.

Лиза прикоснулась холодными пальчиками к руке Виктора, а потом сжала его указательный палец.

– Не волнуйтесь вы так. Какое вы дали обещание?

– Я обещал другу завести собаку.