Читаем Ночная прогулка полностью

Он приступил к работе, но обнаружил, что неспособен принимать разумные решения даже по самым простым административным решениям, а уж технические проблемы оставались и вовсе непреодолимыми. С помощью состоявших в штате трех инженеров, Хетти поддерживала деятельность фирмы на более или менее нормальном уровне. Первое время Бретон сидел за своим столом, бессмысленно уставившись на схемы и чертежи, не в силах думать ни о чем, кроме Кэт и роли, которую он сыграл в ее смерти. Были моменты, когда он тщится писать стихи, чтобы выкристаллизовать, а, может быть, сделать отвлеченными чувства, обуревавшие его из-за Кэт.

Глубокие снега зимней Монтаны погребли мир в белом безмолвии, и Бретон следил, как оно смыкается над рядами автомобилей на стоянке под его окном. Безмолвие словно вторгалось в его собственное тело, и он начинал слышать его слепую деятельность — непрерывное перемещение жидкостей, попеременное вторжение воздуха, вкрадчивый радиальный дождь холестерина в артериях…

И с промежутками в шесть-семь дней он совершал переходы — всегда к этой последней сцене с Кэт. Иногда вязы бывали так прозрачны, будто вовсе не существовали, а иногда они стояли черные, реальные, и у него возникало впечатление, что он сумел бы различить две фигуры, двигающиеся у их стволов, если бы не свет витрин и автомобильных фар.

Его восприятие все обострялось, и он уже яснее различал явления, предшествующие переходу. Сначала — постепенное повышение нервной активности, вызывавшее впечатление, будто он избавился от отчаяния, поскольку подъем этот завершался пьянящей радостью бытия. И тут же возникали нарушения зрения — мерцающая точка перед правым глазом, постепенно перекрывающая все вокруг. Едва мерцание исчезало, как реальность смещалась, и он оказывался в прошлом.

Бретон очень удивился, узнав, что другие тоже испытывают зрительные аберрации, так как в детстве он рассказывал о них своим приятелям, но встречал только недоуменный взгляд. Даже родители выслушивали его с притворным интересом в твердом убеждении, что все сводится к яркому свету, запечатлевшемуся на сетчатке. Он научился молчать о переходах и обо всем, с ними связанном, и с годами у него сложилось убеждение, что он, Джон Бретон, уникален, что только с ним бывает подобное. Случайный разговор с Гарри Колдером все это изменил, и вызванный им интерес оказался единственной подлинной зацепкой в унылом и горьком настоящем.

Бретон начал по вечерам засиживаться в библиотеке, сознавая, что ищет воплощения идее, подсказанной его фантазиями об убийце Кэт и лихорадочно бьющейся у него в мозгу. Он прочитал специализированную литературу о мигренях, очень скудную, потом взялся за более общие медицинские исследования, за биографии знаменитостей, страдавших мигренями, и за многое другое, что, как подсказывал инстинкт, могло навести его на верный путь. Прежде Бретон никогда не думал о мигренях, не связывал их с собой. Ему смутно казалось, что они — недавнее порождение стрессов, присущих цивилизации. Из книг он узнал, что они были широко известны и древним культурам, в частности, древнегреческой. Античные греки пользовались термином «гемикрания» — полуголовная боль. В подавляющем большинстве случаев за зрительными расстройствами следовала сильнейшая боль в одной половине головы, приводившая к рвоте. У некоторых, на их счастье, отсутствовал один из этих двух симптомов, а в редчайших случаях отсутствовали оба. Такое состояние называлось «гемикрания сине долоре» — гемикрания без мук.

Бретона особенно поражала точность, с какой его собственные зрительные ощущения описывались другими людьми в другие времена. Медицинские термины были разными — тейкопсия, мерцающие помрачения зрения, но ему особенно понравилось «крепостные фигуры» как наиболее выразительное определение. Термин этот первым употребил Джон Фотерджилл, врач, живший в XVIII веке, который написал: «…особое мерцание в глазах, предметы быстро меняют видимое изображение и обведены радужными зубцами, по форме напоминающими крепостные стены».

Фотерджилл указал и на причину: слишком большое количество сухариков с маслом за завтраком. Объяснение это Бретон счел лишь чуть более неудовлетворительным по сравнению с новейшими теориями, неопределенно трактовавшими о временных раздражениях зрительных центров. Как-то на исходе сумрачного дня он сидел в зале старинного здания, словно на дне каменного колодца, и перелистывал мало известный медицинский журнал. Внезапно он оледенел, увидев очень точные рисунки — не крепостных фигур, с которыми не справился бы ни один художник, но черной звезды, которая иногда появлялась вместо них.

Один рисунок принадлежал Блезу Паскалю, французскому философу, а другой был набросан в XII веке аббатисой Хильдегардой в Бингене. Аббатиса написала:

«Я узрела великую звезду, дивную и красивую, рассыпающую множество искр, с коими она следовала к югу… и внезапно все они были уничтожены, обращены в черные уголья и сброшены в бездну, так что более я их не видела».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Первые шаги
Первые шаги

После ядерной войны человечество было отброшено в темные века. Не желая возвращаться к былым опасностям, на просторах гиблого мира строит свой мир. Сталкиваясь с множество трудностей на своем пути (желающих вернуть былое могущество и технологии, орды мутантов) люди входят в золотой век. Но все это рушится когда наш мир сливается с другим. В него приходят иномерцы (расы населявшие другой мир). И снова бедствия окутывает человеческий род. Цепи рабства сковывает их. Действия книги происходят в средневековые времена. После великого сражения когда люди с помощью верных союзников (не все пришедшие из вне оказались врагами) сбрасывают рабские кандалы и вновь встают на ноги. Образовывая государства. Обе стороны поделившиеся на два союза уходят с тропы войны зализывая раны. Но мирное время не может продолжаться вечно. Повествования рассказывает о детях попавших в рабство, в момент когда кровопролитные стычки начинают возрождать былое противостояние. Бегство из плена, становление обоями ногами на земле. Взросление. И преследование одной единственной цели. Добиться мира. Опрокинуть врага и заставить исчезнуть страх перед ненавистными разорителями из каждого разума.

Александр Михайлович Буряк , Алексей Игоревич Рокин , Вельвич Максим , Денис Русс , Сергей Александрович Иномеров , Татьяна Кирилловна Назарова

Фантастика / Советская классическая проза / Научная Фантастика / Попаданцы / Постапокалипсис / Славянское фэнтези / Фэнтези