Ночная птица

Фрэнки вылезла из машины на пустую улицу. Полицейский дождался, когда она откроет ключ-картой дверь и войдет внутрь, и уехал. Стук ее каблуков эхом разносился по вестибюлю. Она с трудом переставляла ноги. Она чувствовала страшную усталость, но это было нечто большее, чем просто утомление. Сердцебиение отдавалось в ушах, громче и громче. Головокружение накатило, как волна, и она рукой оперлась о стену, чтобы не упасть.

Пришел лифт, и из открывшихся дверей появился незнакомец. Он приветствовал ее радостной улыбкой человека, которому сегодня крупно повезло. Мужчина был одет в деловой костюм с накрахмаленной белой рубашкой, расстегнутой у ворота; через плечо был переброшен плащ. Фрэнки вошла в лифт. Пока двери закрывались, она наблюдала за шедшим к парадному мужчиной в белой рубашке.

Она видела только его белую-белую рубашку.

Она ощущала только тяжесть толщи снега.

Лифт поехал вверх.

На последнем этаже Фрэнки проследила, как открылись двери, а потом – как они закрылись. Лифт привез ее вниз, на первый этаж, а она все не находила в себе сил шевельнуться. Двери опять начали закрываться, но она остановила их, вытянув вперед руку, и вышла. Так и стояла одна в центре вестибюля, и с нее на каменный пол капала вода. Она никак не могла решить, что делать.

У нее возникло то же самое неприятное ощущение, что, подобно туману, обволакивало ее мозг уже много дней. Что-то не так.

Однако сейчас она поняла, что именно.

Глава 48

Фрост, вытянув ноги, сидел на неудобном стуле в больничном кафетерии. В руке у него был стаканчик с кофе, а на столе лежал хот-дог, купленный в автомате. Вкус у него оказался мерзким, будто жуешь опилки. Верхний свет был выключен, и вокруг стоял полумрак.

Сейчас, ночью, Фрост был единственным посетителем кафетерия, если не считать уборщика, мывшего пол.

В дверном проеме он увидел Джесс. Лейтенант подошла к автомату и купила себе упаковку мини-пончиков с сахарной пудрой. Сев за стол напротив Фроста, она разорвала обертку, сунула один пончик в рот и облизала пальцы. Джесс была невысокой и грузной, однако обладала яркой харизмой.

Они молча сидели друг напротив друга. Фрост доедал хот-дог. Джесс ела пончики. Он поймал себя на том, что предпочитает смотреть на дно пустого стакана, а не на Джесс. Она же смотрела прямо на него и ждала. Она знала: рано или поздно он заговорит с ней.

В конечном итоге Фрост отважился встретиться с ней взглядом. Они хорошо знали друг друга. После того как увидел человека обнаженным, ты смотришь на него по-другому. Это все равно что сорвать маску с супергероя. Они с Джесс не любили друг друга и, бывало, испытывали друг к другу неприязнь. Они были водой и маслом, однако это не имело значения. Они были связаны, причем крепче, чем копы, крепче, чем друзья.

– Как дела? Все нормально? – спросил он у нее.

Фрост знал, что сегодня он не единственный, кто испытывает душевные страдания. Джесс нажала на спусковой крючок. Для любого полицейского это сопряжено с адскими муками, и не важно, кто был целью выпущенной пули. Фросту никогда не доводилось ни стоять перед этим выбором, который нужно было делать за доли секунды, ни сталкиваться с его последствиями.

– Не совсем, – ответила она.

– Джесс, я знаю, что ты была вынуждена это сделать. Если б ты не выстрелила, доктор Штейн получила бы ножом в грудь. Люси не была собой.

– Я тоже это знаю, но это не значит, что я не вижу лицо этой девочки, когда закрываю глаза. Она же невинный ребенок, и она твоя подруга. Прости, Фрост.

Для Джесс сказать такое было нелегко, и они оба знали это. Лейтенант запирала свои эмоции жетоном. В работе она руководствовалась единственным принципом: делай, что должен. Делай трудный выбор, потому что больше никто его не сделает.

– Ты говорил с врачами? – спросила она.

Фрост кивнул.

– Прогноз хороший, но операция продлится еще несколько часов.

– Держи меня в курсе.

– Ладно. Ее родители уже едут сюда. Я их жду.

– Мне поговорить с ними? – спросила Джесс.

– Нет, я сам.

– Как скажешь. – Она пристально вгляделась в него. – У тебя такой вид, будто тебе самому нужен врач. Надо бы сделать тебе КТ или МРТ в связи с ударом по голове.

Фрост улыбнулся.

– Угу. Скоро сделают.

Джесс встала и пошла к двери. Он провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду. Они сказали друг другу все что надо. За долгие годы у них постоянно бывали разногласия, однако они всегда мирились.

Фрост терпеливо ждал, сидя в кафетерии. Вернулась головная боль, и он принял еще «Адвил». Инспектор думал о Люси, лежащей на операционном столе, и представлял лицо женщин с фотографий, найденных у Даррена Ньюмана. Жертвы. «Заблокируй все это», – сказала бы ему Джесс, но им владел гнев на весь мир. То же самое он чувствовал, когда погибла Кейти.

– Фрост?

Полицейский удивленно поднял голову. Перед ним стояла Франческа Штейн. Он не слышал, как она шла по кафетерию.

– Доктор Штейн, – сказал Фрост, возвращаясь к официальной манере общения. Она была в той же одежде; значит, домой не заходила. – Кажется, я просил офицера отвезти вас домой.

– Он и отвез. Мне нужно было увидеть вас.