Ночная радуга

В лесу стало серо, неприветливо. Давно замолкло веселое щебетанье птиц. Некоторые из них уже улетели в теплые края. Только изредка раздавалась короткая песенка большой синицы или трескотня непоседливой сороки да хриплое карканье вороны. Поблекли и склонились к земле венчики цветов. Над ними больше не кружились нарядные бабочки, не гудели мохнатые шмели, куда-то попрятались стрекозы. Высокая трава пожелтела и полегла, прикрыв уцелевшие грибы и ягоды. С севера все чаще налетал холодный ветер, раскачивал деревья, безжалостно срывал желтые и красные листья, устилая ими лесные тропинки.

Солнце все реже выглядывало из-за серых косматых туч, низко стелившихся над лесом, и уже не в силах было согреть остывающую землю. Малышу теперь приходилось все чаще вместо сочной травы довольствоваться горьковатой корой осин.

Потом начались настоящие холода. К этому времени Малыш впервые начал линять. Рыжеватая шерсть, цепляясь за голые ветки кустов, вылезала целыми клочьями, а на ее месте появилась более густая и длинная белая. Зайчонок сделался пегим — местами у него еще сохранились остатки летнего наряда.

Конечно, Малыш не знал о том, что на черной земле его теперь легче заметить издалека. Но всемогущий инстинкт самосохранения заставлял зверька меньше бегать по лесу, чтобы не привлекать внимания пестрым нарядом. И он лежал весь день, если никто его не пугал. Только когда наступала ночь и на холодном небе вспыхивали первые звезды, зайчонок оставлял лежку, чтобы поразмяться и покормиться. Обгладывал кору на ближних деревьях да жевал жесткую и ставшую безвкусной траву.

Едва появлялись первые признаки рассвета, Малыш торопился отыскать подходящее место и ложился там. Обычно это была ямка под вывороченным бурей деревом или густое сплетение кустов. В таком укрытии он чувствовал себя спокойно. К концу осени зайчонок стал совсем белым, только самые кончики длинных ушей остались черными.

Однажды ночью, когда северный ветер, дувший несколько дней подряд, наконец улегся, послышался легкий шорох. На землю падали крупные сверкающие снежинки. И свершилось чудо! К утру все вокруг стало неузнаваемым: земля, деревья, кусты и камни — все побелело. Снег лежал пышный, сверкающий разноцветными, огоньками в негреющих лучах бледного солнца.

Малышу, лежавшему в уютной ямке под корнями давно упавшего и сгнившего дерева, захотелось вскочить и пробежаться по удивительному лесу, в котором все хотя и знакомо, а выглядит по-новому. Неподалеку от лежки опустились две сороки. Они тотчас заспорили, оглядываясь по сторонам и покачивая длинными аспидными хвостами. Даже зоркие глаза этих беспокойных птиц не заметили белого зайца на белом снегу. Потрещав, сороки взлетели и, обгоняя одна другую, скрылись за верхушками деревьев.

Малыш вскочил и побежал — весело, большими прыжками. За ним потянулась ровная цепочка следов: две большие ямки впереди — от задних лап, две ямки поменьше и почти вместе, позади — от передних. Если бы не черные кончики ушей, белый зверек был бы совсем невиден на снегу. Выдавали его не только кончики ушей, но и темные блестящие глаза. Никто не учил Малыша заячьим хитростям, которые помогают ему уходить от многочисленных врагов, он сам, вдоволь набегавшись по мягкому снегу, перед тем, как залечь, принялся старательно путать следы.

Сначала он сделал несколько «петель», то есть больших кругов, потом «двоек» — сдваивая следы, пробегая по ним в обратном направлении, а затем — «скидок» — больших прыжков со своего следа далеко в сторону, за кустик или бугорок. Сделав последнюю скидку, Малыш улегся в ямке за кустом, опутанным сухой травой. Теперь даже самый хитрый враг не скоро разберется в путанице следов. Зайчонок повернулся мордочкой к своим следам, чтобы вовремя увидеть преследователя, если он появится, и затих. Но день прошел спокойно. В лесу стояла торжественная тишина. А ночью Малыш покинул свое убежище и до утра бегал по мягкому снегу, оставляя новые цепочки следов.

IX

Первый снег вскоре растаял и опять выглянула устланная опавшими листьями земля. Потом снег выпал снова и больше уже не таял. Начались холода. Лес стоял в сверкающем убранстве, безмолвный, словно зачарованный.

Ранним утром, в спящем глубоким сном лесу, появился еще не знакомый и потому вдвойне опасный враг: желтая в черных пятнах собака. Изредка взлаивая, она не спеша бежала среди деревьев, поминутно обнюхивая пни и коряги, зорко поглядывая вокруг.

У накатанной санями дорога собака наткнулась на едва видимые следы Малыша. Но ей и не обязательно было видеть его следы, она их чувствовала по запаху. В темных глазах собаки вспыхнул огонек охотничьего азарта. Залаяв, она помчалась по следу, все убыстряя и убыстряя бег. Теперь она уже лаяла, не умолкая ни на минуту. И этот басовитый, с легкой хрипотцой, лай далеко разносился по заснеженному лесу.

Вскоре на дорогу вышел человек. В руках он держал ружье, а за спиной у него был приторочен уже добытый ранее заяц. Увидев следы Малыша, охотник сбросил рукавицу и сунул два пальца в неглубокую лунку следа.