Ночная школа

– Давайте начнем с моего любимого произведения – стиха LXIX. Клер, – тут она повернулась к маленькой хорошенькой блондиночке, – не могла бы ты освежить его у нас в памяти?

Элли при виде Клер ощутила смешанное чувство вины и ревности. Картер пришел на бал именно с Клер, и она с тех пор старательно избегала ее. Она помнила, с каким обожанием взирала Клер на Картера, но ее кавалер все время смотрел только на Элли.

Поднявшись с места, Клер нежным, как звон серебряного колокольчика, голоском прочитала:

Мир мгновенье, и я в нем мгновенье одно,

Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?

Будь же весел, живой! Это бренное зданье

Никому во владенье навек не дано [8] .

– Спасибо, Клер, – сказала Изабелла.

Усаживаясь на место, девушка с надеждой бросила взгляд на Картера, но тот смотрел только в свою тетрадь.

«Вот ужас-то», – подумала Элли и нарисовала в своей тетради посередине страницы черное сердце, которое затем пронзила стрелой.

Изабелла наклонилась над столом:

– Итак, что это, по-вашему, такое? По-моему, строки, написанные почти в экзистенциальной манере. Надеюсь, большинство из вас помнит об экзистенциализме? А кто не помнит – пусть наведается в библиотеку, поскольку эта тема войдет в ближайший тест. Мне нравятся и Омар Хайям, и западные экзистенциалисты за их безрадостный взгляд на жизнь и мрачный юмор. Баланс того и другого я назвала бы уникальным. Ну-с, о чем говорит нам Омар Хайям? Как вы думаете?

Когда Элли читала этот опус в воскресенье, словосочетание «бренное зданье» незамедлительно вызвало в ее сознании воспоминание о приключениях на крыше старой школы. Четверостишье так удачно вписывалось в произошедшее, что она невольно сделала движение, готовясь поднять руку. Но ее опередил Картер. Услышав его голос, она очень удивилась, поскольку полагала, что он не следит за обсуждением.

– Думаю, он считает людей чем-то вроде пешек, за которых все решает судьба – сколько и кому жить, когда умирать. Но как тогда быть с личным выбором? Разве мы не принимаем решения? Более того, мы даже можем посмеяться над смертью. А это уже проявление силы.

– Неплохо, – сказала Изабелла. – С другой стороны, не ограничен ли наш выбор все той же судьбой, которая определяет, «сколько вздохов» нам суждено сделать?

– Но это же абсурд! – послышался звучный голос Сильвиана из дальней части класса. Элли повернулась, чтобы взглянуть на него. – Все зависит от нас. Сила и власть в руках человека. А судьба? Что ж, судьба… Ее просто-напросто не существует. А коли так, то она ничем не может управлять.

– Типично, – пробормотал Картер.

Сильвиан прожег его взглядом:

– И что это должно означать, Картер?

Прежде чем Картер успел ответить, между ними встала Изабелла.

– Я рада, джентльмены, что вы так серьезно воспринимаете поэзию. Но прежде у меня на занятиях никогда не было ссор из-за Омара Хайяма и, надеюсь, не будет и впредь… О чем мы только что говорили? Ах да, о моем любимом стихе. Думаю, мы все несколько от него подустали. Поэтому перейдем к следующему. Стих, который нам сейчас кто-нибудь прочтет, идет в собрании четверостиший под номером…