Ночная смена

Хозяин мастерской принял оружие вполне равнодушно, и Ирка сильно засомневалась в правильности своего решения. Правда она уже успела прибрать все спиртное, какое только нашли, разбираясь в куче собранного фирмачами барахла, но длительное знакомство с пьющими мужиками вынуждало относиться к ним с предельной осторожностью и подозрением. Насколько этот Валентин успел себе пропить мозги — Ирина не знала.

Хозяин мастерской тем временем закончил осмотр пострадавшей машины и вразвалочку подошел к напряженно ждущей вердикта Ирке. Не любила она автомехаников. Особенно сильно пьющих.

— Починить-то можно, только вот какое дело…

Он с намеком посмотрел на Ирину. Она игнорировала говорящий взгляд, отреагировав недовольным отрывочным: "Да?"

— Полбанки — и все моментом сделаю! — наконец разродился хозяин мастерской.

— И поллитры тебе хватит? — внимательно оглядев этого, как его там… а, Валентина — осведомилась Ирка.

— С походом! — оживленно заблестев припухшими глазками, засуетился мужичишко.

— Ну-ка зайдем в мастерскую, чтоб публика не глазела — заинтриговала его Ирина.

— Да момент. С удово…

Мужичишко поперхнулся, потому что как только они зашли в полутемный амбар мастерской, жесткие и крепкие кулачки сжали ворот его замурзанной куртенки, спина больно впечаталась в стенку а совсем рядом с его глазами злобно засверкали глаза этой сумасшедшей молодухи:

— Знаешь? Как? Укладывать? Линолеум? — и с каждым словом — шмяк об стенку.

— Ты что… ты это пусти. Слушай, ты что?

— Я тебя спросила. Ты знаешь, как укладывать линолеум? Бетон скоблить умеешь?

— Какой бетон, какой линолеум? Ты что, пусти, дышать трудно!

— А я знаю. Сама в папашкиной квартире линолеум меняла. Знаешь почему?

— Да отпусти ты меня, сдурела что ли? — тут Валентин испугался того, что ляпнул. Он пытался хорохориться, когда в деревню явились эти молодые креативщики фирмачи и его избили пару раз так, как до этого не били никогда, да еще и без возможности быстрого анестезирования подручными жидкостями. Девка, которая сейчас трясла его за ворот, как такса крысу, расправилась с фирмачами круто и свирепо и как успели переговорить друг с другом работники корпорации, сидевшие в его сарае — опасаться ее стоило еще больше, чем молодых отморозков — предшественников. Вроде бы она была с мужем, но мужа подстрелили в самом начале, потому Валентин, видевший как эта самая деваха возвращалась из лесу, где гонялась за подраненными фирмачами, не сомневался — убить для этой молодухи — просто. И испугался. Вот реально — испугался.

Но Ирка не обратила внимания на его протест. Мерно стукая об стенку перепуганного Валентина, она монотонным злым голосом вбивала ему в сознание фразы, которые он, несмотря на их простоту, воспринимал с трудом.

— Потому я меняла линолеум в папашкиной квартире, что папашка там помер. Соседи спохватились через месяц. Знаешь, что с человеком за месяц зимой в натопленной квартире происходит? Знаешь? Нихрена ты не знаешь, сукота в ботах, нихрена! Течет из человека — и сало и жижа и пена. Засыхает и впитывается. Знаешь, как выглядит засохшая кровяная пена в сале? Черная кукла вздутая на постели поперек — и запах. Знаешь, какой запах? Нихрена не знаешь. Запах, как клей — вязкий, густой, липкий. Знаешь? Куда там! И мне — слышишь — мне — пришлось самой всю квартиру убирать и ремонтировать. Своими руками, потому что мамашка — тоже пьющая была, час поработает — и готова. И папашка был пьющий. И затекло от него под линолеум. Везде затекло. В бетон впиталось. Знаешь почему? Спился папашка, а красивый был мужчина, картинка и мастер на все руки. Только запах от него в памяти и остался. Ты меня понял? Понял, спрашиваю?

— Не, не понял, извиняй, слушай. Ты к чему? А?

Ирка еще жестче впечатала мякнувшего под руками, словно сползающего по стенке хозяина мастерской.

— Мне алкоголик нахрен не нужен. В моей деревне алкоголиков не будет. Убью. Или ты — автомеханик и кузнец — тогда почет тебе с уважением — либо свиньям в радость. И не пытайся финтить. Я на папашке с мамашкой все трюки алконавтские изучила, не пропаришь. Увижу тебя пьяным — пристрелю. Честно.

Валентин почувствовал спинным хребтом — не врет. Пристрелит.

— Я — твоя торпеда. Считай, что подшился и закодировался. Выпил — помер.

Ирина еще раз долбанула мужичка об стенку.

— Дошло? Угонишь машину — найду по следам. Все ясно? Канистры есть?

— Не, все забрали.

— Ладно, тогда поехали обратно.

В машине очумевший от происшедшего Валентин неожиданно сам для себя спросил:

— А с квартирой то с папашкиной что потом было?

— С квартирой? Когда я все за полгода отремонтировала, оказалось, что папашка по завещанию оставил ее какому-то Бардадыму Будубаевичу. Близкие друзья они, оказывается, были, кто б мог подумать.

— А ты?

— Что я… предупредили золотозубые, чтоб и думать забыла. По документам — хрен проймешь, вроде папашкина подпись. А у них все схвачено и куплено — и у ментов и в суде… Отчего папашка умер — тоже так и не известно… По причине далеко зашедших гнилостных изменений тканей…