Ночная смена

Так. Плести всякую больничную чушь, выставить себя тупым нудным пациентом и не разгибаться. У второго явно под халатом длинная штуковина, да и первый руки за спиной держит… Но расслабились мудаки, видят, что на недотепу нарвались… Так, а я недотепа — или нет? Правая рука щупает пистолет — я вроде бы вчера загонял в ствол патрон, а малютка этот — работает только на самовзводе. Только вот ситуация истерическая вчера была, не помню — загнал или нет? Так, тут выбрасыватель, что под пальцами? Ага, вот. Вроде такое положение — значит патрон в стволе? Была, не была!

— Ага, пойдем, он — то, как барин один сам в палате, а нас по 15 человек запихнули, идем тут близко…

А теперь шажок вбок, руку из кармана и — был, был все же патрон в стволе! Бахает чудовищно — стволик-то коротенький и я луплю все пять патронов один за другим, стараясь не мазать и не потратить их впустую. Расстояние было — с метр-полтора, правда на третьем патроне я испугался, что может у них броники пододеты, потому последним патроном бью в правое плечо ближнему.

Передний валится на второго, второй что-то примлел, а я от страха и от понимания того, что патронов больше нет и нельзя им дать в себя придти, колочу куда попало зажатым в кулаке пистолетом, стараясь попасть по голове, в лицо и по тем местам, куда вроде мои пули попали. Попеременно — одному и второму, а они возятся на полу, пытаются что-то делать, шевелятся. Второй вообще пытается отползать, черт, не успеваю обоих окучить!

Ору изо всех сил: "Тревога! Тревога!"

Словно эхом сверху женский визг.

Начинается суета, топот, крики.

Мне удается, наконец, второму удачно попасть по лысой башке пистолетом, мякнет сволочь, второй раз уже для страховки, и еще — теперь первому… В плечо, еще раз в плечо… стонет сука и замедляется, а вот тебе еще разик. Но упертый мужик, крепкий, не сдается, пока его домолачиваю — все силы теряю.

Потому уже через "не могу" валю одного и другого на живот, мордой вниз, руки стягиваю сдернутыми к локтям халатами, мотаю как попало, убедившись, что в рукавах у них пусто. У второго под халатом обнаруживается какой-то незнакомый пистолет-пулемет с глушаком, с магазином в рукоятке у второго такой же на ремешке, а вот в ручонках у него был хищного вида ножик, небольшой, но явно мерзкий при близком знакомстве с ним, на лезвии — чья-то кровь тонкой смазанной пленкой. Слышу несколько выстрелов, ор нескольких голосов, опять визг…

Не до меня людям, надо самому разбираться. Шарю по лежащим — должно быть еще оружие, одной рукой делать это неудобно, во второй-то этот ПП зажат. Прикидываю, что вроде за стенкой людей нет — пробы ради нажимаю спуск — железяка в руке бабахает несколько тише, чем до того пистолет, но все равно — не бесшумник из фильма. Ага, рабочий ствол есть, уже легче. Измазался в крови, пока щупал — нашел еще только небольшой пистолетик непривычного вида — то ли наш из новых, то ли иностранный. Но судя по макаровским патрончикам в выщелкнутом магазине — наш, наверное.

С трудом подавляю несколько нелепое, но сильное желание перебинтовать этой мрази раны. Отметин на стенке нет — всеми пятью пулями я попал, но гордится нечем — дистанция даже для женщин смешная.

Наконец до меня добегают люди. Неслыханно радуюсь, что среди них — старый знакомый, майор-танкист. Вид у него мрачный, в руках несколько странновато смотрящаяся двустволка. Передаю ему второй пистолет пулемет, прошу приглядеть за лежащими.

— Кто это?

— Опять диверы. На этот раз за записями вивисектора приперлись — рожи их там на записи-то.

— Ясно, понял, неймется гадам.

Бегу обратно — но никто ничего не трогал, записи на месте, как осталось. Собираю их в мешок, теперь из рук не выпущу. Руки ходуном ходят, внутри все колотится, сгоряча роняю чашку с недопитым кофе, грохается на полу.

Бегу к Николаичу, надо спросить — что делать дальше.

На втором этаже медики разгоняют пациентов по палатам. В коридоре мешком лежит медсестра. Дверь в палату Николаича открыта. Там стоит несколько человек, но я вижу не их — а плоскую восково-бледную ступню, торчащую между стоящих мужиков. Продираюсь ближе. Николаич неудобно полусидит, опершись на стену. Из простреленной головы еще вяло ползет тонкая струйка крови…

Я не участвую в следствии, мое дело — досмотреть кассеты. Это был последний приказ Николаича, я его выполню. Итого — есть дополнительно пять снятых в момент предосудительных развлечений сукиных сынов, один уже у нас, его сейчас как раз обрабатывают весьма неприятного вида чуваки, спешно прибывшие из штаба от начальника разведки, более никаких полезных данных во всех записях нет.

И Николаича нет.

Я совершенно неподъемно устал. Может пройти погулять? Немного пройтись…

Это было бы хорошо. Возможно, на сердце полегчает? Да, надо сходить, размять ноги, воздухом подышать…

Утро 13 дня Беды

Я здорово ошибся, подумав, что тут безопасно. Подвело это меня.