Ночная смена

Вопрос задан с удивительной нежностью, но Винсент все равно вздрагивает, словно только сейчас вспомнил, что его друг стоит рядом. Выражение его лица разглаживается, превращаясь в жесткую маску. Я вспоминаю парня, который пришел в библиотеку три недели назад: холодный, уверенный в себе, застрявший где-то на полпути между отчужденностью и мудачеством. В тот вечер он был смущен. Не в своей тарелке, не в духе и расстроен тем, что нуждается в помощи.

Эта задумчивость, которую он совершает — защитный механизм.

— Эй, Хендерсон, — говорит Винсент, — ты можешь свалить?

Джабари, похоже, ничуть не обиделся. Он отдает честь товарищу по команде, поворачивается к Харпер и говорит ей что-то, чего я не могу разобрать из-за музыки. Она кивает и делает жест Нине, затем хватает меня за рукав и притягивает к себе, чтобы прокричать в ухо:

— Я собираюсь подняться наверх и познакомиться с некоторыми товарищами по команде Джабари. Оставляю Нину за главную, потому что ты безнадёжна и я тебе не доверяю, так что делай, что она говорит, хорошо?

— Но…

— Нет. Парень хочет тебя, Кенни. Не облажайся.

Харпер мягко, но слегка снисходительно щиплет меня за щеку, а затем они с Джабари теряются в толпе. Я смотрю на Нину, которая складывает руки на груди и выпрямляется, как вышибала у входа в бар, прежде чем кивнуть.

— Он не доставил никаких хлопот, не так ли? — Винсент спрашивает так, словно это должно быть шуткой, но в голосе слышится беспокойство и раздражение, а брови сдвинуты.

— Он всегда такой, разве нет? Немного… — я подыскиваю подходящее слово. — Нападающий.

— Вообще-то, он атакующий защитник.

Я моргаю.

— Это баскетбольная шутка.

— А… Видишь ли, я не знаю всех позиций.

Винсент сдерживает смех. Мне требуется секунда, чтобы сообразить, но, когда делаю это, я складываю руки на груди и испепеляюще вздыхаю.

— Такая глупая, — ворчу я.

— Я могу научить тебя, Холидей. Просто попроси.

Я рада, что неоновое сияние скрывает румянец.

— Ладно, справедливо. Я попалась.

Настала очередь Винсента смеяться. Во мне что-то тает.

Слова Харпер эхом отдаются в голове: парень хочет тебя. И я хочу его. Но как, черт возьми, девушка может сказать парню посреди очень многолюдной и очень публичной вечеринки по случаю дня рождения, что она хочет заняться очень личными вещами?

Нина наклоняется к моему уху и говорит:

— Спроси его, где бар. Джабари обещал мне выпить.

Это похоже на то, как если бы она тайком давала мне ответы на экзамене.

— Эй, Винсент, где…

Песня, звучащая из динамиков, переключается и внезапно все, что я могу слышать — это знакомые вступительные такты альбома 2016 года, а также разрозненные вздохи и радостные возгласы людей, спешащих найти свободное место для танцев.

Брови Винсента хмурятся. Не думаю, что он меня услышал.

Я приподнимаюсь на цыпочки в тот самый момент, когда он наклоняется, поворачивая голову, чтобы подставить ухо. Я так удивлена настигнувшей близостью, что пошатываюсь и вынуждена вытянуть руку, пытаясь восстановить равновесие. Рука Винсента поднимается и обхватывает мой локоть. Это едва заметное прикосновение, но почему-то его достаточно, чтобы заставить все мое тело податься вперед, ища твердого тепла.

— Покажешь, где мы можем взять что-нибудь выпить? — спрашиваю я, голос внезапно охрип.

Винсент выпрямляется и кивает. Рука на моем локте опускается вниз, касаясь запястья. Я инстинктивно поворачиваю руку, чтобы поймать его. И затем наши ладони прижимаются друг к другу, пальцы переплетаются таким образом, который кажется слишком отработанным и знакомым для первого раза, и я совершенно уверена, что мне крышка.

Позади Нина смеется. Я вспоминаю, что она сказала о Джабари Хендерсоне, который держал Харпер за руку, чтобы отвести ее в бар.

«Это флирт, идиотка. Проверенный флирт.»

Рука Винсента в моей помогает, как якорь в шторм, когда мы проталкиваемся сквозь толпу на кухню. По меньшей мере десять разных людей выкрикивают поздравления с днем рождения. Несколько парней протягивают Винсенту руку, чтобы дать пять или похлопать по спине. Один настолько стремится вовлечь его в разговор, что закидывает руку Винсенту на плечо и идет вместе с нами, в то время как толпа расступается перед Винсентом и его повелительно широкими плечами.

Это совершенно новая сторона парня, которую я никогда не видела.

Я, конечно, понимала, что он был одной из крупных рыб в пруду кампуса, но совсем другое дело наблюдать за этим в окружении людей, которые его знают, любят и хотят заполучить частичку. Я мечтала о том, чтобы он стал моим, но это неправильно, потому что ну никак не могу им владеть. И вообще эти мысли неправильные. Никто не должен чувствовать себя собственником, нельзя владеть другим человеком.

Я критиковала слишком много любовных увлечений альфа-самцов и определённо не хочу стать одной из них. Но когда смотрю, как Винсент смешивается с толпой, я чувствую сильнейший укол тоски.

Импульсивно крепче сжимаю его руку.