Ночная смена

Я его не видел, но нужды в этом и не было. Я и так знал, что лежит Снодграсс, свесившись головой в дренажную канаву, с переломанными позвоночником и ногами, в костюме, заляпанном грязью, с белым, перекошенным от боли лицом…

– Я ничего не слышу. А ты?

Она посмотрела на меня.

– Разве так можно?

– Вот если ты его разбудишь, – я указал на спящего юношу, – он, возможно, что-то услышит. Даже решит, что надо помочь. Как ты на это посмотришь?

Ее щека дернулась.

– Я ничего не слышу, – прошептала она. – Ничего.

Прижалась к своему дружку, положила голову ему на грудь. Не просыпаясь, он обнял ее.

Больше никто не проснулся. Снодграсс еще долго кричал, стонал, плакал, но потом затих.

Рассвело.

Прибыл еще один грузовик с плоским кузовом-платформой для перевозки легковушек. К нему присоединился бульдозер. Вот тут я испугался.

Подошел водила, сжал мне плечо.

– Пойдем со мной, – возбужденно прошептал он. Остальные еще спали. – Есть на что посмотреть.

Я последовал за ним в кладовую. Перед окном кружило с десяток грузовиков. Поначалу я не заметил ничего необычного.

– Видишь? – указал он. – Вот там.

Я увидел. Один из пикапов застыл. Стоял, ничем никому не угрожая.

– Кончился бензин?

– Именно так, дружище. А вот сами они заправиться не могут! Мы их сделаем. Придет наш час. – Он улыбнулся и полез в карман за сигаретами.

Где-то в девять утра, когда я ел на завтрак кусок вчерашнего пирога, заревел гудок. Надрывно, протяжно, сводя с ума. Мы подошли к панорамному окну. Грузовики стояли, двигатели работали на холостых оборотах. Один трейлер, громадный «peo» с красной кабиной, выкатился передними колесами на узкую полоску травы между стеной закусочной и автостоянкой. С такого расстояния радиаторная решетка еще больше походила на звериную морду. Да еще колеса чуть ли не в рост человека.

Гудки вновь прорезали воздух. Отчаянные, требовательные. Короткие и длинные, чередующиеся в определенной последовательности.

– Да это же «морзе»! – неожиданно воскликнул Джерри.

Водила повернулся к нему:

– Откуда знаешь?

Юноша покраснел:

– Выучил в бойскаутах.

– Ты? Ты? Ну и ну. – Водила изумленно покачал головой.

– Хватит об этом, – оборвал я водилу. – Вспомнить сможешь?

– Конечно. Дайте послушать. Есть у кого-нибудь карандаш?

Повар-раздатчик протянул ему ручку, юноша начал выписывать на салфетке буквы. Потом перестал.

– «Внимание». Снова и снова. Подождем.

Мы ждали. Череда длинных и коротких гудков рвала и рвала воздух. Внезапно последовательность изменилась, юноша опять взялся за ручку. Мы нависли над его плечами, читая появляющиеся на салфетке слова: «Кто-то должен качать горючее. Кому-то не причинят вреда. Все горючее надо перекачать. Немедленно. Сейчас же кто-то должен начать перекачивать горючее».

Грузовик повторил послание. Не нравились мне печатные буквы, написанные на салфетке. Какие-то механические, безжалостные. Не признающие компромиссов. Или ты подчиняешься, или…

– Так что будем делать? – спросил юноша.

– Ничего, – ответил водила. Его глаза сверкали. – Нам надо выжидать. Горючего у них совсем ничего. Один из маленьких пикапов уже заглох. Будем ждать.

Гудки смолкли. Грузовик дал задний ход, присоединился к остальным. Они стояли полукругом, целя в нас фарами.

– Там бульдозер, – заметил я.

Джерри посмотрел на меня:

– Вы думаете, они снесут эту хибару?

– Да.

Он повернулся к повару-раздатчику:

– Они не смогут этого сделать, не так ли?

Повар пожал плечами.

– Мы должны голосовать, – объявил водила. – На шантаж не поддадимся, черт побери. Надо ждать, и ничего больше. – Последнюю фразу он повторил трижды, как заклинание.

– Хорошо, – согласился я. – Голосуем.

– Ждать, – тут же вырвалось у водилы.

– Думаю, мы должны их заправить, – возразил я. – И дождаться нашего шанса на спасение. Раздатчик?

– Остаемся здесь. Кому охота быть их рабами? А к этому мы придем. Не хочу до конца жизни заправлять эти… штуковины, как только они загудят. Это не по мне. – Он выглянул в окно. – Пусть поголодают.

Я посмотрел на юношу и девушку.

– Думаю, он прав, – ответил юноша. – Только так их можно остановить. Если кто-то и сумеет нас спасти, то лишь после того, как заглохнут их двигатели. Одному Господу известно, что творится в других местах. – И девушка, в глазах которой застыл Снодграсс, кивнула, шагнув к своему дружку.

– Пусть будет так, – не стал спорить я.

Подошел к сигаретному автомату, взял пачку, не взглянув на марку. Курить я бросил год назад, но почувствовал, что самое время начать снова. От табачного дыма запершило в горле.

Проползли двадцать минут. Грузовики на стоянке ждали. Другие выстроились у заправочных колонок.

– По-моему, все это блеф, – нарушил тишину водила. – Они не…

И тут громко взревел двигатель, стих, взревел вновь. Бульдозер.

Он сверкал на солнце, как шершень, «Катерпиллер» с лязгающими стальными гусеницами. Черный дым валил из выхлопной трубы. Он развернулся к нам ножом.

– Собирается напасть! – На лице водилы отразилось безграничное изумление. – Он собирается напасть на нас!

– Назад! – распорядился я. – За стойку!