Ночная смена

Гейл Джерман. Мы узнали о ней все. Она серьезно занималась живописью. Носила старомодные, в тяжелой оправе очки, но фигурка была ничего. В кампусе ее любили, а соседки по общежитию ненавидели. На свидания ходила редко, хотя среди парней пользовалась успехом. Не красавица, но с шармом. Отличалась острым язычком. Говорила много, улыбалась мало. Успела забеременеть, болела лейкемией. Убил ее дружок, узнав, что она – лесбиянка. Стояла земляничная весна, и 17 марта мы все знали всё о Гейл Джерман.

Полдюжины патрульных машин понаехали в кампус, большинство из них припарковались перед Джудит Франклин Холл, где жила Джерман. Когда я шел на десятичасовую пару, меня попросили показать студенческое удостоверение. Я не чувствовал за собой вины. И показал.

– У тебя есть нож? – подозрительно спросил коп.

– Вы насчет Гейл Джерман? – полюбопытствовал я после того, как сказал, что, кроме цепочки для ключей, ничего смертоносного при мне нет.

– Почему ты спрашиваешь? – разом подобрался коп.

В итоге я опоздал на десять минут.

Стояла земляничная весна, и никто не бродил по кампусу с наступлением темноты. Вновь сгустился туман, пахло океаном, царили тишина и покой.

В девять вечера в комнату влетел мой сосед. Я с семи часов бился над эссе по Милтону.

– Его поймали. Я узнал об этом в «Зубриле».

– От кого?

– Не знаю. От какого-то парня. Гейл убил ее ухажер. Карл Амарала.

Я откинулся на спинку стула, испытывая облегчение и разочарование. От человека с такими именем и фамилией можно ожидать всякого. Преступление на почве страсти со смертельным исходом.

– Хорошо, что его поймали.

Сосед ушел, чтобы разнести благую весть по всему общежитию. Я перечитал написанное, не смог понять, какую пытался выразить мысль, порвал почти законченное эссе, начал снова.

Подробности мы узнали из утренних газет. С фотоснимка Амаралы, вероятно, из школьного выпускного альбома, смотрел грустный юноша, смуглый, с темными глазами и оспинками на носу. Последний месяц он и Гейл Джерман часто ссорились, а неделю назад расстались. Сосед Амаралы по комнате сказал, что тот «был в отчаянии». В ящике для обуви под кроватью Карла полиция нашла охотничий нож с лезвием в семь дюймов и фотографию девушки, которой вспороли горло.

Газеты напечатали и фотографии Гейл Джерман. Похожая на мышку блондинка в очках. Косенькая, с застенчивой улыбкой. Одной рукой она поглаживала собаку. Мы верили, что по-другому и быть не могло.

Туман вернулся и в ту ночь, растекся по всему кампусу. Я вышел прогуляться. У меня разболелась голова, и я неспешно шагал по дорожкам, вдыхая запах весны, изгоняющей надоевший за долгую зиму снег, открывающей островки прошлогодней травы.

Ночь эта стала для меня одной из самых прекрасных в жизни. Люди, мимо которых я проходил, казались тенями в отсвете уличных фонарей. И встречались мне только влюбленные парочки, соединенные руками и взглядами. Таял снег, капельки соединялись в ручейки, которые журчали в ливневых канавах, чем-то напоминая далекий шум морского прибоя.

Я гулял до полуночи, покуда основательно не продрог, миновал много теней, услышал много шагов, чавкающих по размокшим дорожкам. И кто мог поручиться, что среди этих теней не было человека, которого потом назвали Попрыгунчик Джек? Только не я, ибо я видел много теней, но туман скрывал от меня их лица.

Наутро меня разбудил шум в коридоре. Я высунулся из двери, чтобы узнать, что случилось, приглаживая волосы и водя по пересохшему нёбу волосатой гусеницей, оказавшейся на месте языка.

– Он добрался еще до одной, – сказал мне кто-то с побледневшим от волнения лицом. – Им пришлось его отпустить.

– Кого?

– Амаралу! – радостно воскликнул другой. – Он сидел в тюрьме, когда это произошло.

– Произошло что? – терпеливо спросил я, понимая, что рано или поздно мне все доходчиво объяснят.

– Прошлой ночью этот парень опять кого-то убил. И теперь это ищут по всему кампусу.

– Ищут что?

Бледное лицо передо мной расплылось, ушло из фокуса.

– Ее голову. Убийца унес с собой ее голову.

И сейчас Нью-Шейрон не такой уж большой колледж, а тогда был еще меньше. Такие колледжи обычно называют муниципальными. В те дни все студенты знали друг друга. Ты сам, твои друзья, знакомые твоих друзей, те, кого ты хоть раз видел на лекциях, семинарах, в «Зубриле», больше, пожалуй, никого. Гейл Джерман относилась к той категории, кому ты просто кивал, в уверенности, что где-то ее видел.

А вот Энн Брей была у всех на виду. В прошлом году считалась фавориткой в конкурсе «Мисс Новая Англия». А как здорово танцевала она под мелодию «Эй, посмотри на меня». И умом ее природа не обделила. Редактор газеты колледжа (еженедельник с множеством политических карикатур и статей, критикующих администрацию), член студенческого драматического общества, президент нью-шейронского отделения Национальной женской ассоциации. На первом курсе, только окунувшись в бурную студенческую жизнь, я обращался к Энн с двумя предложениями: хотел вести в газете постоянную рубрику и пригласить ее на свидание. И в том, и в другом мне отказали.

А теперь она умерла… хуже, чем умерла.