Ночная Стража

– Мне приходилось встречаться с несколькими неподкупными людьми, – обронила мадам Мизероль. – Почему-то все они умерли воистину жуткой смертью. В этом мире все уравновешено. Продажный человек в честном мире или честный в продажном – итог один. Мир плохо относится к тем, кто не принимает сторон.

– Лично я предпочитаю середину, – сказал Ваймс.

– Значит, врагов у тебя становится вдвое больше. Слишком много, чтобы ты мог себе это позволить на сержантское жалованье. Подумай, от чего ты отказываешься.

– Уже подумал. Я не собираюсь помогать людям умирать только ради того, чтобы сменить одного дурака другим.

– Раз так, дверь у тебя за спиной, сержант. Мне очень жаль, что мы не смогли…

– …сойтись в деловых интересах?

– Я собиралась сказать: «…достичь взаимовыгодного соглашения». До штаб-квартиры Стражи отсюда совсем недалеко. Желаю тебе… удачи.

Она кивнула на дверь.

– Какая жалость… – вздохнула Мадам.

Ваймс вышел в дождливую ночь, потоптался секунду на месте и сделал несколько шагов, прислушиваясь к своим ощущениям.

Угол Легкой и Паточной Шахты. Смесь плоских булыжников и старых кирпичей. Да.

И он пошел домой.

Мадам некоторое время пристально смотрела на дверь. Пламя свечей чуть дрогнуло, и она обернулась.

– А ты действительно очень хорош, – констатировала она. – Как давно ты здесь?

Хэвлок Витинари вышел из темного угла. Вместо официального черного костюма наемных убийц на нем было просторное одеяние неопределенного цвета, словно сотканное из различной густоты серых теней.

– Достаточно давно, – сказал он, устроившись в кресле, где несколько минут назад сидел Ваймс.

– Даже Тетушки тебя не заметили?

– Люди смотрят, но не видят. Фокус в том, чтобы помочь им видеть… ничто. Но Киль наверняка заметил бы меня, спрячься я в другом месте. Он всматривался в тени. Интересно.

– Он очень сердитый человек, – заметила Мадам.

– И вы рассердили его еще больше.

– Полагаю, твой отвлекающий маневр удастся, – сказала Мадам.

– Да, я тоже.

Мадам наклонилась и похлопала его по колену.

– Вот видишь. Твоя тетушка обо всем позаботилась… – Она выпрямилась. – Думаю, мне следует вернуться к гостям, развлечь их немного. Я так люблю всякие развлечения. К вечеру следующего дня у лорда Ветруна почти не останется друзей. – Она допила шампанское из кружки. – Доктор Фоллетт – просто душка, тебе не кажется? Кстати, как ты думаешь, у него свои волосы?

– Никогда не хотел это выяснить, – ответил Хэвлок. – Он пытается вас напоить?

– Да, – ответила Мадам. – Им можно только восхищаться.

– Говорят, он играет на средней лютне, – сказал Хэвлок.

– Поразительно, – откликнулась Мадам.

Она изобразила на лице улыбку нескрываемого удовольствия и распахнула огромные двустворчатые двери в дальнем конце комнаты.

– О, доктор! – проворковала Мадам, ступая в клубы сигарного дыма. – Еще по капельке шампанского?

Ваймс спал в углу стоя. Этим старым фокусом стражники владеют не хуже лошадей. Это не то чтобы полноценный сон – если спать стоя больше нескольких ночей кряду, недолго и концы отдать, – но усталость отчасти снимает.

Некоторые стражники последовали его примеру. Другие предпочли устроиться на скамейках и столах. Никто не захотел идти домой, даже когда дождевая пелена за окном окрасилась в рассветные тона и появился Пятак с угрожающего вида котлом каши.

Ваймс открыл глаза.

– Кружку чая, сержант? – спросил Пятак. – Томился на плите целый час, с двумя кусочками сахара.

– Пятак, ты мне жизнь спасаешь! – воскликнул Ваймс, схватив кружку с такой жадностью, словно она была наполнена эликсиром жизни.

– Кстати, х-на, какой-то пацан говорит, что пришел сюда специально, чтобы поговорить с вами, – продолжил Пятак. – Дать ему, х-на, по ушам?

– А как от него пахнет? – поинтересовался Ваймс, делая глоток обжигающе горячего едкого чая.

– Как от днища клетки с бабуинами, сержант.

– А, Шнобби Шноббс. Я поговорю с ним. Кстати, вынеси ему большую миску каши, хорошо?

Последнее явно пришлось Пятаку не по нутру.

– Послушайте, х-на, мой совет, сержант, таких пацанов приваживать не стоит…

– Пятак, видишь лычки у меня на погонах? Вот и молодец. Большую миску.

Ваймс вышел с кружкой в унылый внутренний двор. К стене жался Шнобби.

Что-то в воздухе предвещало, что день будет солнечным. После ночного дождя все наверняка расцветет. Сирень, например…

– Как дела, Шнобби?

Прежде чем ответить, мальчик подождал, не блеснет ли монетка.

– Везде дела паршивые, сержант, – доложил он, сдавшись, но не потеряв надежды. – На Кассовой констебля убили. Говорят, камнем зашибли. В драчке на Сонном холме кому-то ухо отрезали. Атака по всем фронтам, сержант. Повсеместно отступления с боями. На все участки напали…

Ваймс с мрачным видом дослушал до конца. Как всегда, кровавая бойня. С обеих сторон – толпы людей, перепуганных, разозленных. И дальше будет только хуже. Сонный холм и Сестры Долли уже превратились в районы ожесточенных боев.

…Как взмывают ангелы дружно в ряд, дружно в ряд, дружно в ряд…

– А на Цепной что-нибудь происходило? – спросил он.