Ночная стража

Кто-то снова захихикал, но на этот раз как-то вымученно. У Низза были друзья, потому что он был сильным и богатым, но иногда находиться рядом с ним было неловко.

— Кстати, лорд Уинстэнли сделал несколько крайне интересных замечаний, касающихся опасности интуитивного…

— Это книга Гильдии, Коновал?

— Нет, Низз. Несколько лет назад гравюры были изготовлены по частному заказу, и мне удалось отыскать экземпляр в…

Низз резко взмахнул рукой. Книга стремительно пролетела по воздуху, заставив сидевших на ее пути младших учеников шарахнуться в стороны, и приземлилась прямо в камине, у самой дальней стенки. Старшие члены Гильдии и гости за почетным столом обернулись, но ничуть не заинтересовались увиденным. Пламя лизало страницы. Тигр светло горел.

— Значит, редкая книга, да? — с ухмылкой спросил Низз.

— Думаю, теперь ее можно назвать несуществующей, — ответил тот, кого называли Коновалом. — Это был единственный сохранившийся экземпляр. А формы, с которых ее печатали, пошли на переплавку.

— Ты никогда не выходишь из себя, а, Коновал?

— Никогда, Низз. — Книгочей отодвинул стул и поднялся из-за стола. — А теперь, если позволите, я хотел бы пораньше лечь спать. — Он кивнул сидевшим за столом. — Доброй ночи, Низз, господа…

— Ты полный балбес, Витинари.

— Как скажешь, Низз.

* * *

На ходу Ваймсу всегда думалось лучше. Это простое движение успокаивало его и приводило мысли в порядок.

Помимо охраны ворот и надзора за соблюдением комендантского часа Ночная Стража мало чем занималась. Отчасти потому, что ни на что больше стражники и не были способны, а отчасти потому, что ничего другого никто от них и не ждал. Они ходили по улицам достаточно медленно, чтобы по-настоящему опасные личности успели не спеша раствориться во тьме. Они звонили в колокольчик, сообщая спящему, а точнее, только что разбуженному миру вокруг, что все спокойно (хоть с виду и не скажешь). А еще они ловили безобидных пьяниц и отбившуюся от стада скотину (но только в том случае, если она не вела себя совсем по-скотски).

«Они решили, что я шпионю для Ветруна? — думал Ваймс. — Шпионю за Стражей с улицы Паточной Шахты? С таким же успехом можно шпионить за тестом».

Ваймс наотрез отказался носить колокольчик. Молодой Сэм нашел колокольчик полегче, но из уважения к недвусмысленно выраженным желаниям Ваймса обернул язык колокольчика тряпицей.

— Сержант, а фургон будет сегодня ездить по городу? — спросил молодой Сэм, когда сумерки уже начали сменяться ночью.

— Да, сегодня на нем дежурят Колон и Дрынн.

— Задержанных отвезут на Цепную улицу?

— Нет, — ответил Ваймс. — Я приказал им доставлять всех в штаб-квартиру, там Пятак оштрафует их на полдоллара, запишет фамилии и адреса. Может, устроим лотерею.

— У нас будут неприятности, сержант.

— Комендантский час введен для того, чтобы запугать людей. Это почти ничего не значит.

— Мама говорит, скоро начнутся беспорядки, — сказал Сэм. — В рыбной лавке об этом судачили. Все говорят, что скоро во дворце будет сидеть Капканс. Он прислушивается к людям.

— Да, конечно, — откликнулся Ваймс. «А я прислушиваюсь к грому, — добавил он про себя, — но это еще не значит, что я поспешу ему на помощь».

— А мама сказала, когда Капканс станет патрицием, каждый сможет говорить что хочет, — продолжил Сэм.

— Да, да, только ты, юноша, пожалуйста, говори тише.

— И торговец рыбой говорит, что настанет день, когда разгневанные массы восстанут и сбросят свои подковы, — заявил Сэм.

«Если бы я был шпионом Загорло, этого торговца бы уже выпотрошили, — подумал Ваймс. — Да и наша мамочка — настоящая революционерка.

Может, преподать этому идиоту несколько уроков по основам политики? Кто же не мечтал о таком шансе… „Ах, если бы я уже тогда знал то, что знаю сейчас…“ Но с возрастом понимаешь, что ты-нынешний и ты-молодой — два совершенно разных человека. Тогда ты был простодушным идиотом. Ты был тем, кем и должен был быть, чтобы совершить восхождение по тернистой тропе к себе-нынешнему. И простодушный идиотизм — один из участков этой тропы.

Уж лучше иная мечта: „Ах если бы я никогда не узнал того, что знаю сейчас…“ По крайней мере, спал бы крепче».

— А чем занимается твой отец? — спросил Ваймс, будто сам не знал ответа.

— Он скончался очень давно, сержант, — ответил Сэм. — Когда я был совсем маленьким. Его сбила повозка, когда он переходил улицу, мама рассказывала.

«Она еще и непревзойденная лгунья».

— Жаль это слышать, — сказал Ваймс.

— Э… Мама говорит, что с радостью угостила бы вас чаем. Вы ведь тут почти никого не знаете…

— Юноша, дать тебе еще один совет? — спросил Ваймс.

— Конечно, сержант, ваши советы такие полезные.

— Младшие констебли не приглашают своих сержантов на чай. Не спрашивай почему. Просто не принято.

— Вы не знаете нашу маму, сержант.

Ваймс закашлялся.

— Все мамы одинаковы, младший констебль. Им не нравится, когда мужчины начинают жить самостоятельно — вдруг их милые мальчики нацепляют всякого разного?

«Кроме того, я знаю, что последние десять лет она живет в районе Мелких Богов, так что я скорее положу руку на стол и сам дам Загорло молоток, чем покажусь на Заводильной».