Ночная стража

– Сегодня на ваших глазах состоится казнь старшего жреца сатанистской секты «Амадеус» Фуфела Константина Валерьевича. Мерзавец виновен в огромном количестве злодеяний. (Их перечень займет не менее двух часов.) А посему приговорен к смерти Верховным Трибуналом «Ночной стражи». Сам приговор зачитывать не стану. Не хочется попусту время тратить. И вообще – суть в другом. Сюда в качестве подследственных попадают только те, кто однозначно заслуживает смерти. В том числе и вы, твари продажные! – В ледяных глазах дяди Миши мелькнули бледно-голубые всполохи молний. – А потому живыми от нас уходят считаные единицы, а именно – те счастливчики, которым удалось добиться чести стать нашими агентами в своих змеюшниках. Но это отдельный разговор. Он у нас с вами впереди… Большинство же заканчивают жизнь здесь. Весь вопрос – КАК заканчивают! Тот, кто хорошо ведет себя на допросах, активно сотрудничает с дознавателем, образцово соблюдает тюремный режим, получает легкую смерть – пулю в затылок. Те, кто хоть немного раздражал дознавателя или тюремщиков, отправляются на плаху для четвертования или на виселицу с толстой веревкой[43]. Ну а таким, как Фуфел, «особо отличившимся», пытавшимся ввести нас в заблуждение и нарушавшим тюремный режим, – уготована весьма прискорбная участь, – тут куратор широким жестом указал на клетку с беснующимися мутантами.

Константин Валерьевич задрожал в лютом ознобе, обмочился, нагадил в штаны, грохнулся на колени и начал безуспешно разевать рот, как вытащенная из воды рыба. (Вероятно, хотел опровергнуть выдвинутые обвинения.) Но… не смог произнести ни слова. Недавний удар куратора временно лишил сатаниста возможности говорить.

Дядя Миша не обратил на него ни малейшего внимания и продолжал прежним тоном:

– На допросах Фуфел юлил, выкручивался… В камере орал, скандалил, а посему… – тут куратор наконец-то заглянул в бумагу и замогильным голосом прочел: – Верховный Трибунал дополнительно постановил: «За плохое поведение во время следствия Фуфела Константина Валерьевича подвергнуть четвертому способу казни, а именно – заживо скормить крысам-мутантам…» Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Феникс, Воробей, начинайте!..

Подхватив под мышки корчащегося, пускающего слюни, беззвучно рыдающего Фуфела, мы бесцеремонно поволокли его на встречу с «чубайсами». Пособники в клетке задушенно охнули и резко подались вперед, стукнувшись лбами о прутья. Рожи у них вытянулись, глазенки выпучились, волосы встали дыбом. Привыкшие врать на каждом шагу и выслушивать такое же вранье от друзей-приятелей, жен, коллег и т. д., они, по-видимому, не слишком поверили речи куратора. (Чисто рефлекторно, по привычке. – Д.К.) Особенно в той ее части, где говорилось о скармливании заживо крысам. Плаха с виселицей пугали чиновников куда больше! Но вот теперь, когда началось, чинуши прониклись серьезностью ситуации. И, соответственно, дружно обосрались. Из их клетки завоняло похлеще, чем от Фуфела… Мутанты между тем, почуяв близящийся обед, пришли в совершенное неистовство. С душераздирающим, мерзким писком, испуская волны ультразвука, они начали бросаться на стены клетки. Толстые стальные прутья задрожали под их бешеным натиском. Константин Валерьевич пернул, вздрогнул и… обмяк. Проверив пульс на шее, я понял – господин Фуфел не схлопотал разрыв сердца, а просто потерял сознание. Образно выражаясь, «хлопнулся в обморок», как слабонервная девица. Ну что ж, тем хуже для него…

Волоком втащив бесчувственного жреца на помост, мы с Воробьем (не выпуская приговоренного) осторожно перешли на крышу клетки с чудовищами. Затем я свободной рукой отпер и поднял известную читателю крышку. Беснование внизу достигло апогея. От усилившегося ультразвука разболелась голова.

Пи-и-и-и-и-и-и!!! – Наиболее шустрый «чубайс» не допрыгнул до отверстия всего метр, клацнул в воздухе зубищами и издал пронзительный, яростный писк. В следующий момент Фуфел очнулся, увидел, ГДЕ находится, обрел-таки дар речи и страшно, не по-человечьи заорал. Но… не попытался вырваться, продолжая висеть безвольной квашней у нас в руках. То ли паралич хватил подонка, то ли все его силы ушли в ор. Подтянув старшего жреца к люку, мы затолкали в отверстие его ноги и, облегченно вздохнув, отпустили зловонную увесистую тушу. Продолжая вопить, Фуфел полетел вниз и вязко шлепнулся об пол клетки. «Чубайсы» скопом бросились на него. Крик прервался. Из разрываемого на куски тела забрызгала кровь.

– Вспомни детишек, тобой умученных… Нелюдь поганая! – с ненавистью прошипел Воробей.