Ночная танцовщица

– И поставил на кон землю, чтобы спасти меня. Выходит, Ваша Всемогущая Светлость, моя безопасность дороже земли?

Даже в безлунной ночи она видела блеск его глаз.

– Я знал, что выиграю.

– Нет, не знал.

– Конечно, знал. Тэлботы не проигрывают таким, как Харли. По крайней мере, в трезвом виде.

Мэгги засмеялась.

– Ты навсегда останешься английским снобом. Надеюсь, мой ребенок будет другим.

Сначала, казалось, он не расслышал, но потом сжал ее плечо.

– Ребенок?

– Ну да, сын или дочь. Наверное, поздней весной.

Кристофер улыбнулся, сверкнув в темноте белоснежными зубами.

– Сейчас я понял, почему ты полнеешь. Не будь мы так далеко от дома, я снял бы тебя с лошади и кое-что сказал бы малышу.

– Что?

– Что люблю его мать, хотя она маленькая упрямая дурочка. Что надеюсь – он унаследует мой здравый ум, ведь у его матери его нет совсем. Скажи спасибо ребенку, иначе я положил бы тебя на колено и отшлепал за непослушание и неблагоразумие.

Он повернул ее к себе и крепко поцеловал, обещая страсть.

– Думаю, пока этого достаточно.

* * *

В июне Мэгги родила сына. При родах присутствовали Луиза Скаборо, Дженни Слейтер, Элизабет Холлоуэй и ее муж, доктор Томас Холлоуэй. Рядом с взволнованным отцом были Питер Скаборо и Мосс Райли. Через два часа после благополучных родов Мэгги встала. Выглядела она куда лучше собственного мужа. Ребенка назвали Эдвард Рамон – в честь отца Кристофера и деда Мэгги.

Тод Харли купил в Санта-Фе салун, потратив на это деньги, которые Кристофер выплатил за двадцать пять тысяч акров земли. Тэлбот заставил Харли попотеть несколько месяцев, но потом решил дать честную цену за землю. Человек, имеющий такого отца, как Теодор Харли, заслуживает второй шанс. Ведь судьба дала Кристоферу второй шанс. Он благополучно жил, был строгим занудой, пока любовь к Мэгги не превратила его в настоящего американца, владельца ранчо, у которого была взбалмошная жена, совсем не похожая на английскую леди и не знающая, где ее место.

Но теперь она знала свое место. Оно было рядом с мужем.