Ночная

- Ничего не трогать! — с другого конца коридора заорал мастер Паншилл, за которым, похоже, и бегал телепортист, выудивший агентов в столь печальном состоянии. Потом почтенный целитель рассмотрел, кто именно валяется в круге прибытия, и на ходу скомандовал: — Молчать!

Раинер на удивление послушно убрал руку, как-то нетрезво сморгнул — и рухнул на меня лицом вперед.

Время неумолимо подбиралось к шести. Раинер лежал на больничной койке, опутанный плотной сетью исцеляющих заклинаний и бледный, как покойник.

- Сотрясение, — специально для меня пояснил мастер Паншилл, закрепляя листок с записями на спинке кровати. — Его Сиятельство опередил вас с визитом и отстранил брата Раинера от оперативной работы до выяснения обстоятельств.

Раинер раздосадованно поджал губы, но промолчал. Я представила, что мог наговорить отличившемуся агенту бескомпромиссный ирейский носорог, и сочувственно поморщилась.

- Я поднимусь к нему через четверть часа.

- Сами доложите, — отмахнулся мастер Паншилл. — У меня тут таких инициативных половина отделения. Брат Раинер, помалкивайте. Заклинания развеются через два часа, но вставать вам нельзя. Я приду позже.

Я проводила целителя взглядом и уселась на стул для посетителей. Ни о чем спрашивать не стала — просто коснулась руки Раинера, лежавшей поверх одеяла, и он с готовностью переплел пальцы с моими. Ядовито-свинцовый взгляд казался каким-то мутным, рассеянным, и бывший храмовник вскоре задремал, прикрыв глаза.

Я осторожно высвободила свою ладонь. На Хелле меня ждала Гвириль и ее оригинальные представления о девичнике (после которого я, скорее всего, окажусь на соседней койке), в соседнем здании точил зуб нас с Раинером грозный лорд Вейланд ри Гейб, в кабинете безмолвно вопиял недописанный рапорт, — а я все сидела возле напарника и печально размышляла, что жизнь моя свернула куда-то не туда.

Могла бы ведь цветочки продавать в семейном магазинчике. Но нет, герою дня был нужен переводчик и напарник, а потом Рино, не к ночи будь помянут, озарила гениальная идея с имитацией казней «ведьмы»… а когда носорога озаряло, весь отдел ходил на цыпочках и старался не попадаться на глаза. Только вот новичков об этом никто не предупредил, а зарплата послужила весомым аргументом. Пара лет — и переквалификация на Иринее у меня в кармане. А четыре годика — так вообще готовый диплом купить можно, заодно и сеть мастеров поддельных документов бы накрыли…

И вот она я, мечтавшая о спокойной сытой жизни. Сижу у постели раненого напарника и с нервной дрожью думаю о том, что он подставился, защищая меня.

Опять.

- Эйвери? — в палату заглянула знакомая санитарка с фирменным пакетом госпиталя в руках. — Ты отсюда в МагПро?

Я кивнула — и взмыленная труженица всучила мне пакет и тут же скрылась за дверью, ничего не объяснив. Пришлось сунуть внутрь любопытный нос — и тут же с разочарованием высунуть. Там был всего-навсего рабочий «костюм» Раинера — укороченная ряса и мешковатые штаны. Я поднялась, чтобы отнести пакет на склад — и, уже перехватив его поудобнее, нащупала в нем что-то твердое.

Не оружие же туда бросили? Да и не похоже…

Я покосилась на Раинера, проверяя, спит ли он, — и наткнулась на внимательный взгляд. Вздрогнула, будто он поймал меня на чем-то непристойном, и поспешила сообщить:

- Твоя одежда. Я отнесу…

Раинер досадливо мотнул головой и тут же позеленел. Кокон заклинаний вокруг его головы сердито замерцал, выравниваясь. Поскольку озвучить Раинер ничего не мог, пришлось отыскать его блокнот — а он молча раскрыл его на середине и вернул мне.

Сначала я даже не поняла, что он показывает и зачем. Записи были старые, еще полностью на тангаррском, и какие-то суматошные. Буквы неровно плясали под густыми зачеркиваниями, выбивались из ряда, где-то едва заметные, а где-то — пропечатавшиеся на много страниц вперед — будто писали в панике, непослушной рукой.

Потом я сообразила и недоверчиво подняла взгляд, еще не разобрав ни слова.

Это была та самая страница, которую от меня спрятали, когда хелльский стрелок едва не отправил меня на тот свет. Из-за сложностей с реабилитацией мне нельзя было нервничать, и Раинера тогда сразу выставили за дверь, а блокнот убрали куда подальше. А потом напарник сам держал его подальше от меня, пока я не потеряла интерес.

- Серьезно?

Раинер упрямо сжал губы, и я послушно уткнулась в записи.

…Это из-за меня

Я думал, что потерял

Клянусь, я в самом деле собирался

Ты нужна мне…

Их было чудовищно много — оборванных фраз, исправлений, недописанных слов, будто он сам не знал, что хотел написать. С каждой строчкой нажим становился все сильнее, пока в самом низу не оказалось короткое: «Я люблю тебя, чертова ты ведьма, не вздумай умереть!», — пропечатавшееся почти до самого конца. Для Раинера, который вечно был себе на уме и рот открывал не раньше, чем просчитывал выгоду от каждого сказанного слова, признание тянуло на сенсационное.