Ночница. Коллекция ужасов

Антон Мамон Ночница. Коллекция ужасов

Посвящается городу, который дарит мне самые прекрасные и самые ужасные моменты моей жизни.

“But I don’t want to go among mad people," Alice remarked.

«Oh, you can’t help that,» said the Cat: «we’re all mad here. I’m mad. You’re mad.»

«How do you know I’m mad?» said Alice.

«You must be,» said the Cat, "or you wouldn’t have come here.”

Lewis Carroll, Alice in Wonderland

© Мамон А. В., 2023

© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2024

Ночница

Приютские дети – самые несчастные. Пожалуй, даже несчастнее детдомовских. Ведь последние не терзают себя надеждой вернуться домой: они привыкают к новой жизни и твердо знают, что другой у них не будет. По крайней мере, до тех пор, пока мачеха-система не выплюнет их за ворота госучреждения. Тем же, кто по той или иной причине оказался в приюте, каждый миг мерещится, что всё может измениться. Что строгий воспитатель вот-вот назовет твою фамилию и заставит проследовать за ним в кабинет, в комнату, где сидит заплаканная бабушка или дальняя родственница, лицо которой напрочь стерлось из памяти.

Каждый ребенок «на передержке» не живет, а существует в ожидании счастливого дня. Ест, гуляет, смотрит телевизор и принимает витамины, поглядывая на дверь. Но, как говаривал Альберт Джей Нок, нет ничего более постоянного, чем временное! Большинство таких детей не возвращаются в семьи. Иногда – потому что некуда. Иногда – потому что незачем. Чаще всего это к лучшему.

Моя история в приюте длилась долгих три года, и, скажу я вам, это был странный опыт. Думаю, чистый детский разум просто не способен уместить в себе масштабы трудностей взрослых. Ведь у тех, кто бреется и носит бюстгальтеры, постоянно что-то не ладится. Любовные перипетии, финансовые провалы, проблемы с алкоголем, комплексы на фоне невостребованности и еще куча всякой ерунды, что в конечном итоге обрушивается на хрупкие детские плечи. Иногда малыши не справляются с решениями родителей. Так они попадают в огороженные высокими заборами дома.

Вспоминая временное пристанище, я ловлю себя на дурацкой мысли: жить там – все равно что ждать автобуса, номер которого тебе неизвестен. Вокруг постоянно суетятся люди, но никто, практически никто не задерживается надолго. Приезжают одни, уезжают другие. Кто-то искренне рад тебя видеть, другим и повода не нужно, чтобы разукрасить твой глаз. Шум, давка, иногда – полное одиночество, но ты все ждешь и ждешь, когда придет пазик и отвезет тебя куда-то! Неважно куда, лишь бы подальше от остановки «Неизвестность». Как я уже говорил, бо́льшая часть брошенных крох так и не дожидается заветного желтого пятна в облаке пыли на горизонте. Но я дождался. Автобус, изменивший мою судьбу, подъехал к воротам приюта «Светлячок» в районе восьми часов утра.

То был далекий июль 2001 года… Подумать только, двадцать лет прошло, а помню этот день, как вчерашний! До сих пор в носу стоит отвратительный запах солярки, которым был пропитан каждый угол салона. А жесткие кресла, перетянутые бордовым кожзамом?! От одного лишь взгляда на эти королевские седалища ягодицы сводило судорогой. Духота и шансон из хриплых колонок – вечные спутники на подобных маршрутах, но мне по какой-то причине запомнилось другое.

Внутреннее убранство пазика бережливо хранило следы всех наших путешествий, а из корявых надписей, вырезанных в облупившейся охре со следами наклеек, можно было узнать имена и клички тех, кто задолго до нас сотрясался в этой душегубке. Эдакая повесть временных лет на колесах.

Я долго не мог понять, что чувствую к автобусу, который перемещал нас по городу, возил на экскурсии в музеи и на льготные утренние сеансы в кинотеатр. С одной стороны, меня в нем неизменно тошнило. Каждая поездка казалась последней. Не смея попросить об остановке, я взаправду умирал! И оживал, стоило выйти на свежий воздух. С другой стороны, прибытие «хлебной булки» (так мы прозвали автобус из-за характерной формы кузова) всегда означало, что день пройдет интересно: нас обязательно перенесут в какое-то любопытное местечко. Хотя, когда живешь в приюте – рад любой вылазке.

Осознав это, я решил любить наш пазик, сколько бы страданий он ни причинял. Ведь любовь – это всегда прощение и смирение. По крайней мере, в этом убеждала бабушка незадолго до того, как отдала меня на попечение государства. Наверное, уже тогда она понимала, куда дует ветер, и потихоньку готовила меня к безрадостным переменам. Скажу сразу: не помогло и нисколько не смягчило удар! Приют – паршивое место, из которого хронически мечтаешь сбежать. И это была еще одна причина любить автобус, увозивший нас от него подальше.