Ночное дежурство

- Порядок такой. Ты что, новичок?

- Первый раз. Пьяный я был, Серега уговорил.

Славка спросил:

- Блинов, что ли?

Я понял, что Славка назвал первую пришедшую ему на ум фамилию. И снова он выиграл. Парень ответил:

- Да нет, Кизяков. Длинный.

Славка вышел в комнату дежурного и сказал:

- Пошлите людей в Санари, там видимо, ограбили магазин. И установите Сергея Кизякова. По кличке Длинный.

- А его устанавливать нечего. Сволочь, недавно вернулся после хулиганства и снова, видишь, начал. Он с Дубков. Дом восемь. Мы же его знаем, как голого.

Славка поставил меня в простенке между окнами. Он и два его помощника на цыпочках пошли к крыльцу дома номер восемь. На углу, в двух шагах от меня, стал третий. Он вытащил пистолет из заднего кармана брюк и сунул его в карман плаща.

Поднималось солнце. Речка, разрезанная солнечными лучами на яркие черные и желтые полосы, дымилась седым туманом. Деревня Дубки еще спала. В лесочке - зеленом, березовом, молодом - пели птицы. Казалось, что в мире ничего больше нет, кроме этого пронзительного весеннего пересвиста прилетевших с далекого юга птиц.

И казалось диким, что сейчас в это молчаливое, птичье, солнечное утро мы должны прятаться под окнами дома, в котором живет бандит, и хватать его, если он выпрыгнет из окна, и стрелять, если он начнет отстреливаться.

Славка долго прислушивался к тому, что было в доме. Он стоял, приложив ухо к двери, упершись руками в косяк. Потом осторожно поманил меня пальцем, я на цыпочках поднялся к нему, он налег плечом на дверь, и она, пронзительно скрипнув, отворилась. В деревнях не запирают дверей на ночь. Славка стремительно проскочил сени и распахнул дверь, которая вела в комнаты. На большой кровати, укрытый красным ватным одеялом, спал Длинный. Он улыбался во сне. На печке взметнулась старуха и молча схватилась руками за побелевшие, морщинистые щеки.

Славка ринулся через комнату к кровати, на которой спал Длинный, схватил его за шею, рванул на себя и сжал обе его руки своими железными пальцами.

- Где пистолет? - спросил он.

- В комоде, - быстро ответил Длинный, побледнев так же, как и старуха на печке:

со щек - книзу.

- А вещи из магазина?

- В сарае, - так же быстро ответил тот, сглотнув слюну, и острый кадык черканул его горло. Славка отпустил парня и сказал:

- Одевайся, деятель. Сейчас поедем.

Длинный вдруг изогнулся, запустил руку под матрац и ринулся на Славку с финкой.

Но он запутался в одеяле и неловко упал на дощатый пол, ударившись лбом о стул.

Славка засмеялся и наступил ногой на финку. Парень взвыл:

- Суки, суки! Ненавижу вас...

- Думаешь, я тебя обожаю? - усмехнулся Славка - Я тебя тоже ненавижу. Хватит выть, не пес. Одевайся.

Старуха слезла с печки и, беззвучно плача, подошла к Славке.

- Снова чего натворил? - спросила она. - Ирод проклятый, паразит...

- Натворил, мать, - ответил Славка. - Натворил.

- Эх ты, - сказала старуха, - на кого ж мать кидаешь? Зубов-то у меня нет, скрошилися, кто кормить станет?

- Замолчи, - сказал Длинный. - Прижми язык.

Оперативник достал из комода "ТТ" и передал его Славке. Славка вытащил обойму, пересчитал патроны, завернул их в тряпочку, и все это - обойму, пистолет и патроны - сунул в карман пиджака.

Длинный открыл шкаф, достал синий бостоновый костюм и драповое, новое пальто. Он надел костюм, повязал галстук, набросил на шею кашне и стал надевать пальто.

- Снимай барахло, - сказал Славка.

- Это мое, а не ворованное.

- Снимай, снимай, герой-одиночка. Матери оставь - продаст.

- Пущай об ней власть позаботится, - сказал Длинный, - у нас власть добрая.

- Ах ты, паразит, паразит, - тихо плакала старуха, - чего же тебе в жизни не хватает, ирод окаянный? Всего тебе было в жизни... Всего...

- Ну! - крикнул Славка, покраснев. - Я что сказал! Длинный дрогнул лицом, усмехнулся и стал снимать пальто, а потом синий бостоновый костюм.

- Мамаша, ватник ему принесите, - сказал Славка, - и старые брюки.

Пришел второй опер и доложил:

- Вещи в порядке, все цело, под дровами в сарае.

- Хорошо. Сиди здесь, я пришлю машину - заберут.

Когда Длинного увели, Славка задержался на минуту в доме и обратился к хозяйке:

- Мамаша, водички дайте, пожалуйста.

- Сейчас, сынок, - ответила старуха.

Она, плача, смотрела, как Славка пьет воду.

- Сынок, - сказала старуха. - За что ж мне мука такая?

Славка обнял старуху за плечи. Меня поразило его лицо - скорбное и мгновенно постаревшее, и в то же время удивленно-обиженное, словно у младенца, который в первый раз столкнулся со злом и неправдой.

Мы вели Длинного по широкой, нескончаемо протяженной деревенской улице, к нашей оперативной машине. В сараях надрывно мычали коровы. Голосили петухи. Из труб валили дымы - штопорящиеся, прозрачные. По шоссе, что шло неподалеку, проносились машины и красные автобусы. Из домов выбегали ребятишки с портфелями.

Было слышно - откуда-то издалека по радио транслировали урок гимнастики. И через этот утренний, прекрасный покой шел жулик по кличке Длинный, подняв острые плечи и глубоко засунув руки в карманы старых брюк.

Возле машины Славка остановил Длинного и сказал:

- Обернись, парень.

Тот обернулся.