Ночное следствие

— У вас хорошая память, герр гауптман. Хотя мне казалось, что вы со страху не могли там все как следует рассмотреть. Извиняюсь, герр гауптман, я уверен, что вы не испугались, но только в той комнате очень неприятно. Мой дедушка тоже так считал. «Знаешь, Герман, — говорил он мне, — не люблю я ту комнату…» Может потому, что там и началась вся история? Господин барон стучал своей тростью — да, герр гауптман, именно этой, что теперь висит над камином, — и приказывал моему дедушке: «Франц, это мой дальний родственник, господин Артур Харт. Ты должен его слушаться и выполнять все его приказания. А теперь подойди сюда и подпиши эти бумаги. И помни: если кому пикнешь хоть слово, то издохнешь, как самый последний пес». Так сказал господин барон моему дедушке. Вам интересно знать, герр гауптман, что подписал мой дед? Мне тоже было очень интересно узнать, но пришлось ждать двадцать лет, пока мой дедушка не стал совсем плох. Когда он умирал, то сказал, что смерть освобождает его от данного слова. Мой дедушка Франц был суровый человек. Он получил Железный крест за Седан, единственный из всей шестой роты Верхнепоморского пехотного полка. Но теперь это уже не имеет никакого значения ни для Кольбатцев, ни для милиции. Как это вы забавно сказали, герр гауптман, что милиция никогда не узнает, кто убил… Я вам скажу. В документе было написано, что господин барон Каспар фон Кольбатц заключает с господином Хартом соглашение о тайном перевозе людей и оружия. Интересно, не правда ли? И корабль, что стоял на якоре, был кораблем капитана Харта. А на его борту — поляки, которые ехали из Англии и хотели присоединиться к польскому восстанию против России.

— В тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году? — спрашиваю я, чтобы еще раз уточнить детали очередной драмы из колбацкой коллекции. Фрич кивает головой.