Ночное солнце

— Почему? — насупилась Варвара Сергеевна. Под проницательным взглядом Маргариты Ивановны она почувствовала себя лет на тридцать моложе. — Так сложились обстоятельства, что мы с мужем временно живем здесь.

— Надо же! — удивилась соседка. — А я еще его ни разу не встречала.

— Да мы здесь не так давно. Он рано уходит, приходит поздно. — Варвара Сергеевна быстро догадалась, к чему клонит Маргарита Ивановна — к этому же недавно клонил Олег и даже, вскользь, Анька.

— Анюта говорила, он психиатр? — продолжала развивать нелепую мысль соседка.

Взгляд ее выцветших, некогда синих, внимательно глядящих из-за стекол очков глаз был совершенно ясен.

— Маргарита Ивановна, дорогой вы мой человек! — зачастила Самоварова. — Конечно, у него, как у любого давно практикующего доктора, есть свое кладбище. Но вы сами-то рассудите, зачем какому-то ненормальному человеку доставать доктора таким странным способом, да еще в те часы, когда его гарантированно нет дома? И Ани нет, и Олега, который, к слову сказать, в любой удобный момент готов перекрасить вам потолок…

— Да забудьте вы про потолок! — отмахнулась морщинистой рукой соседка. Ее аккуратный ярко-красный маникюр был явно сделан профессиональным мастером. — Достают, Варенька, тебя… Вопрос — за что? А ты доктора своего не из семьи ли увела, голубушка?

— Конечно, нет, — отрезала Самоварова, — я в чужие семьи не лезу!

Маргарита Ивановна снова усмехнулась.

О ее давнишнем романе с женатым Никитиным, в разгар которого Варя окончательно порвала с отцом Аньки, Маргарита Ивановна знать не могла, зато могла догадываться.

Но об этом точно знали стены с десятилетиями не менявшимися обоями, паркетный, еще времен застройки дома, прикрытый шерстяным узорчатым ковром пол, знали серьги в ушах соседки — все с теми же, сорокалетней давности, изумрудами, которые она незаметно продела в уши, пока готовила чай.

Эти неодушевленные предметы являлись немыми свидетелями давно отжившего, но так и не умершего, как и сама Маргарита Ивановна, одной ногой существовавшая в том времени и занимавшая пусть далеко не главное, но постоянное место в жизни метавшейся между долгом и чувством Вари.

Когда уже прощались в коридоре, соседка неожиданно цепко прихватила Варвару Сергеевну за мягкий рукав олимпийки:

— А мы ведь это с тобой уже когда-то видели, да? — Взгляд ее был по-прежнему ясен, и Самоваровой сделалось еще больше не по себе. — Детские игрушки в помоечных отбросах, — тихо проговорила старушка и отвела глаза. — Может, их души здесь бродить начали? Не отпевал же никто, не отмаливал…

— Тогда это не принято было. — Наконец догадавшись, о чем она говорит, Варвара Сергеевна схватилась за ручку входной двери. Во рту у нее пересохло.

Она уже не была абсолютно уверена во вменяемости восьмидесятитрехлетней женщины, полгода назад похоронившей мужа. Но с длинной памятью, тут не поспоришь, у соседки все было в порядке.

— Варь, если еще подкинут, ты не поленись, спустись и покажи, — насыпала ей в спину Маргарита Ивановна, прежде чем, тщательно пощелкав замками, закрыла за ней дверь.

* * *

Доктор явился домой раньше обычного — в начале восьмого — и пребывал в самом что ни на есть хорошем расположении духа.

К сожалению, этого нельзя было сказать ни про Аньку, после незадавшегося кофепития отсиживавшуюся в своей комнате, ни про Варвару Сергеевну, которая, вернувшись от соседки, ощущала еще бо́льшую подавленность.

— Чем кормят сегодня? — разуваясь, бодро прокричал на весь коридор доктор.

Нехотя оторвавшись от кресла, Варвара Сергеевна на ходу пригладила волосы и вышла из комнаты встретить любимого.

— Жаркое есть, — через силу улыбнулась она.

— Так грей его скорее, лентяйка! — Прежде чем повесить на вешалку пальто, доктор притянул ее к себе и ласково пощекотал под мышками.

Варвара Сергеевна, не готовая к любовным играм, отстранилась.

— Салат будешь?

— И салат буду, и чай. Анюта дома?

— Дома, — процедила Самоварова и поспешила на кухню.

Пока Валера с удовольствием поглощал жаркое с белым хлебом и остатками салата, Варвара Сергеевна, присев напротив, придирчиво его рассматривала.

После переезда, совпавшего с его новым назначением, они виделись в два раза реже, чем в те счастливые, насыщенные общением времена, когда проживали в его квартире или на даче.

Варвара Сергеевна почувствовала резкий укор совести, когда вспомнила, как шла из магазина в то утро, когда произошел пожар, и беспечно размышляла о том, что отлаженная жизнь начала ее порядком утомлять.

«Не буди лихо, пока оно тихо», — отстучало кукушкой в голове забытое, бабкино, родом из детства.

Шестидесятилетний Валера выглядел моложаво. Спорт он никогда особо не жаловал, зато любил подолгу ходить пешком. Приучив себя к этому с юности, он, всю жизнь прожив в центральной части города, и по сей день не испытывал потребности в автомобиле.