Ночное солнце

– Короче, Тимофеич, – обращаясь к сухонькому темноволосому мужчине, хвастал лысый, – сделал вчера МРТ головы. И прикинь – ничего не нашли! Рассосалась!

– Ага, и моя простата окончательно заткнулась! – Темноволосый поковырялся в мисочке с маринованными грибами и выудил из сероватого желе крупного опенка. – Потому что наша Инфанта – богиня! – Он сложил в трубочку обветренные губы и, глядя на шатенку, чмокнул губами, обозначив поцелуй.

– А у меня миома рассосалась, – повела округлыми плечами Виолетта Семеновна. – Три года, блять, наблюдалась… Вчера помощница на монитор глаза вылупила: ничего нет.

Татьяна Федоровна тут же нахохлилась:

– Как это ты, ведущий гинеколог престижной клиники, не могла себе три года какую-то миому вылечить? Ну, вырезала бы ее – всего и делов…

– А ты думаешь, мы, доктора, заговоренные? – беззлобно накинулась на нее раскрасневшаяся от выпитого Виолетта. – Вырезать… Могла бы вырезать сама, так вырезала бы, а я не могу!

– Девочки, хватит цапаться! – строго сказала Инфанта. – Пока готовят горячее, предлагаю поговорить о делах. У кого какие новости?

– Фээсбэшник один к нам стучится, – после всеобщей паузы сказал лысый, которого звали Максим Тимофеевич. – Я ему пятнашку зеленых зарядил за вход. Он шифрованный весь. – Лысый смешно растопырил на приподнятой руке пальцы. – На сеанс не пойдет, хочет сразу в орден.

– Чем полезен? – Инфанта задержала взгляд на штофе с водкой, затем быстро перевела его на Петю.

Пока толстяк, тряся над столом солидным пузом, разливал по рюмкам водку, Максим Тимофеевич продолжил:

– Ему генерала недавно дали. Банки крышует, с депутатами многими вась-васькается, и сам мужик дельный. Не противный.

С плохо скрываемой неприязнью он покосился на Петю.

«Не то что ты, жопа жирная… Ишь, уселся поближе к нашей цыпочке… Все надеешься перепихнуться? Ну и идиот!» – услышала шатенка его мысли.

– Пятнашка – че-то мало… – подал голос сухонький брюнет.

– Дело не столько в деньгах, Игорь Петрович, – отчеканила Инфанта, – сколько в реальной пользе ордену.

– Несомненно! – закивал Игорь Петрович и что-то проверил в мобильном, который все это время не выпускал из рук.

«Где ж ты, сучка, где?! Завела старика так, что места мало… Работать не могу, спать не могу… жену видеть не могу… Но главное – опухоль простаты благодаря твоей молодой кровушке рассосалась…» Вот о чем на самом деле думал Игорь Петрович, продолжая поддерживать беседу о фээсбэшнике.

Инфанта внимательно посмотрела на Татьяну Федоровну.

«Хабалка сисястая… Хоть бы догадалась меня отблагодарить… Я твоего урода на самый престижный факультет, на бюджет пропихнула… Миома у нее рассосалась…»

Было ясно, что за мышь пробежала между подружками.

Прикрываясь правилами ордена, Виолетта Семеновна хлопотами Татьяны Федоровны, декана одного из факультетов престижного университета, засунула в него своего дебиловатого отпрыска. И Татьяна Федоровна давно рассчитывала на личную, в конвертике, благодарность.

Но Виолетта Семеновна, бесплатно принимавшая в своем кабинете Татьяну Федоровну и ее едва живую, такую же брюзгливую мать, искренне считала, что расплатилась по бартеру.

Подали горячее: шашлыки на шпажках – свинину, курицу и осетрину, сочную долму и нажористые хинкали.

– Петь, положи-ка и мне парочку! – дернула толстяка за рукав дорогого шерстяного пиджака Виолетта Семеновна.

– Знаешь, как их правильно есть? – Петр Анатольевич подхватил за хвостик хинкали с общей тарелки. – За этот хрен держись, надкуси, потом сок высасывай! – хмыкнул он.

От приступа смеха у Виолетты заколыхалась грудь.

– Вот же дурачок!

– Че дурачок-то?! А то лошки некоторые ножом пилить начинают. Типа воспитанные, типа руками не едят.

– Ну-ка, покажи! – кокетливо придвинулась к нему всем своим дородным телом Виолетта.

– Давай, рот открывай и надкусывай! – Петр Анатольевич, под одобрительное похрюкивание Виолетты, принялся кормить ее с руки.

На интеллигентном лице Татьяны Федоровны, наблюдавшей за этой сценой, застыла гримаса презрения.

«Этот толстожопый на той неделе обещал дело племяша замять… А парень все еще сидит… Черт его понес в этот клуб кулаками махать… Я бы тоже это быдло посадила, если по совести. Да кто сейчас живет по совести? А у меня на даче крыша течет… Если поможет Петька его выпустить, эта деревенщина рязанская мне потом не только крышу, он мне всю землю на участке носом вспашет…»

– Петр Анатольевич, а что по племяннику Татьяны Федоровны слышно? – промокнув рот бумажной салфеткой, будто невзначай спросила Инфанта.

По лицу Татьяны Федоровны пробежала тень изумления с примесью страха.

– Да, Петр Анатольевич! – скрывая за прохладным тоном волнение, вмешалась она.

Толстяк нехотя оторвался от грудастой Виолетты.

– Богиня, все сделаем! – обернулся он к Инфанте. – Человечек проверенный этим занимается. Как и обещал, оформят как самооборону. Ну, штраф, может, символический пацанчик пострадавшему выплатит… Ты, Танюш, не переживай, – перевел он взгляд на деканшу.

– А я не переживаю. Чтобы не переживать, у нашего ордена и существуют правила, – не удержавшись, едко заметила та.