Ночное солнце

- Важно, да еще как! Мне там работа найдется? Я буду стирать вашу одежду, штопать, готовить вам еду. Если готовить не смогу, буду мыть посуду. Я все готова делать, Искендер, возьми меня с собой, возьми...

Она была полна решимости, чуть ли не на коленях молить его, чтобы он взял ее с собой. Но, увидев, что Искендер глубоко задумался, на мгновение умолкла. В груди ее затеплилась надежда.

- Я боюсь за тебя, Гюлю! Ты - словно огонь!

Когда он заговорил, Гюльназ встрепенулась.

- Я тоже за тебя боюсь... Если хотя бы день не буду рядом... - она не смогла закончить фразы.

Молчали.

Искендер, обхватив голову руками, о чем-то думал. Было видно, что он начинает сдаваться.

- Может, попросим, чтобы тебя взяли на курсы медсестер... Я сегодня слыхал, всего двухмесячные. Только что организовались.

Гюльназ и сама не заметила, как, услыхав эти слова, вскочила и очутилась в объятьях Искендера.

- Дорогой мой, родной, любимый!.. Какой ты хороший человек... Потому-то я и люблю тебя... люблю, люблю!.. - говорила она, покрывая его лицо поцелуями. - Ах, как это будет хорошо, Искендер! Пойдем прямо сейчас... К кому мы должны пойти?

- Потерпи, я все узнаю...

- Когда ты узнаешь?

- Завтра.

- Почему завтра? - заволновалась Гюльназ. - Вдруг завтра будет поздно! Пойдем сейчас, Искендер, сегодня же! - Она снова кинулась ему на шею, по-детски топнула ногой. - Отведи, отведи меня туда! Прямо сейчас...

- Нет, не сейчас. Завтра в четыре придешь вот по этому адресу. - Он вынул из кармана бумажку, что-то написал. - Ровно в четыре я тебя буду ждать.

Гюльназ, пряча бумажку с адресом в кармашек кофты, спросила:

- А как же я одна? Может, с тобой?..

- У меня много работы. Нельзя. Трамвай довезет тебя прямо до места.

Он ушел. Прислушиваясь к его быстрым шагам по лестнице, она подумала, как хорошо, что она здесь, в Ленинграде, рядом с Искендером. Иначе как бы все это было?

9

В тот день задолго до назначенного Искендером времени Гюльназ пришла на остановку трамвая. Город по-прежнему был многолюден. Людскому потоку на тротуарах не было ни начала ни конца. На железнодорожном и автобусном вокзалах народу было еще больше. Из города эвакуировали людей.

Когда трамвай, миновав центральные улицы города, направился в сторону, указанную Искендером, Гюльназ села на одно из пустых сидений и стала смотреть в широкое окно с поднятым вверх стеклом. Они уже миновали несколько остановок, как вдруг на одной из них, на противоположной стороне, она увидела знакомое лицо. Она выглянула в окно, присмотрелась. "Доктор Салима! Да, это она, точно!" Гюльназ не знала, что делать. Окликнуть? Но постеснялась людей, находившихся в трамвае, да и кондуктор как-то пристально посмотрел на нее. Она смутилась. Сейчас трамвай остановится, вон остановка, она еще может успеть.

Гюльназ поспешила к выходу, ждала у открытой двери вагона. Она сошла с трамвая и попыталась обойти его спереди, пересечь рельсы, но дребезжащий звонок встречного трамвая преградил ей путь. Она постояла, пропустила трамвай и побежала к остановке. Ей оставалось совсем немного, но в это время вагон тронулся, и хотя она бежала следом, крича: "Доктор Салима, доктор Салима!" - догнать трамвай она не смогла. Она долго смотрела ему вслед. Возвратилась на остановку, где только что стояла доктор Салима... И долго не могла успокоиться. Ах, как она хотела повидать доктора Салиму! Какая это была бы добрая случайность! Кто знает, где, в каком госпитале работает теперь доктор Салима? Она бы взяла ее к себе на работу. Ах, как бы это было хорошо! Как хорошо бы было!

Она стояла на остановке, на которой только что сошла. Огляделась, чтобы получше запомнить это место. Может, завтра или послезавтра она снова попадет сюда. "Пусть не по дороге, но обязательно приду, - решила она. - Может, доктор Салима живет неподалеку или где-то здесь работает..."

Встретившись с Искендером, Гюльназ прежде всего заговорила о докторе Салиме. Пусть и он присматривается, может, встретит ее.

В тот же день с помощью друзей Искендера из райкома комсомола Гюльназ устроилась на двухмесячные курсы медсестер. Ей предложили и место в общежитии при училище. Она удивленно посмотрела на Искендера: "Что это значит? Что я буду тут без тебя делать?" Искендер объяснил ей: иначе нельзя. Его общежитие отсюда очень далеко. Добираться будет очень трудно. Гюльназ пришлось согласиться. Теперь и она стала полноправным жителем Ленинграда.

Все приметы родного мира, которые привезла с собою Гюльназ, с течением времени блекли в воображении Искендера. Шорох ветров Агчая, наполнивших длинные волнистые волосы девушки, постепенно исчезал здесь, на берегах Невы, стихло и пение родников, охлаждался жар чеменлинского солнца, что горел на прекрасном нежном лице Гюльназ. Искендер знал причину этого и с нарастающей день ото дня сердечной болью сознавал, что происходит нечто непостижимо страшное. Черные тучи над Ленинградом сгущались - быть буре.