Ночное солнце

Сначала их повели в музей боевой славы. Здесь на огромной карте были прослежены пути полков, вошедших ныне в эту дивизию. Полки все гвардейские, награжденные многими орденами, носившие имена городов, связанных с самыми знаменитыми и трудными сражениями Великой Отечественной войны…

Их пути начались задолго до войны у Халхин-Гола, в Маньчжурии. Затем полки обороняли Москву, Сталинград, сражались в Заполярье и на Черном море и закончили войну под Берлином и Прагой. Дивизия воспитала десятки Героев Советского Союза. Их имена были начертаны золотыми буквами на мраморной доске.

Журналисты, а с ними и Петр смотрели на стенде документы, фотографии, партийные и комсомольские билеты, окровавленные, пробитые пулями.

Почти никого, кто начинал свой боевой путь под знаменами дивизии, к концу войны не осталось в живых. Люди приходили, сражались, погибали; их сменяли другие, и только боевые полки продолжали жить, действовать, не выпуская эстафету великого подвига.

Умирали люди, дивизия оставалась бессмертной.

Потом их повели осматривать самолеты. Одни серые, другие зеленые, они стояли на поле перед замаскированными ангарами, невероятно, как показалось Петру, длинные, с ракетами под крыльями, и сами похожие на ракеты.

Фотокорреспонденты засуетились с аппаратами, а невысокий, широкоплечий генерал, сопровождавший группу, объяснял, что́ можно снимать.

Журналисты фотографировались на фоне самолетов, залезали в кабину; Петру отчаянно хотелось попасть на фото, но его отовсюду отгоняли под разными благовидными предлогами. Действительно, эдакий журналистский десант в прославленную воинскую часть, герои пера, запечатленные для потомства у героев воздуха, и вдруг какой-то мальчик на фото! Несолидно.

Но в кабину Петру все же удалось залезть. Он решительно вскарабкался по присосавшейся к борту самолета хрупкой красной лесенке и, неуклюже хватаясь за борта, уселся в кожаное кресло.

Некоторое время он сидел пораженный.

Он, конечно, как любой современный мальчишка, которому, рассказывая о вертолете, не говорят, что он напоминает стрекозу, а, наоборот, рассказывая о стрекозе, поясняют, что она похожа на вертолет, представлял себе, что истребитель не планер, там наверняка сложное управление. Но что он увидит такое количество приборов, Петр не ожидал! Рычаги, кнопки, циферблаты, указатели, выключатели, какие-то совсем уж непонятные приборы; стрелки, шкалы не только заполняли всю приборную доску перед летчиком, начинаясь у пола и доходя до уровня лица, но заходили далеко по бокам, как бы окаймляя всю кабину. Их были десятки и десятки, да, наверное, сотни!

«Невозможно, — думал Петр, — следить за всеми, невозможно даже запомнить их. И вообще, как можно постигнуть все это?» Вылез он из кабины, удивляясь: зачем здесь нужен человек? Что ему делать? Это чувство еще более укрепилось в нем, когда он услышал, с какой скоростью летает самолет. Да ни одному человеку, даже с самой феноменальной реакцией, не успеть не то что вычислить, когда начать стрелять или пускать ракету, а кнопку-то нажать. Он даже целиться не может! Ведь противник, с которым он сблизится через секунду, пока еще за горизонтом.

«Нет, — решил Петр, — человеку в таком самолете делать нечего». Он знал, что самолетами теперь управляют с земли. Вот пусть и управляют. Он лично, если б пилотировал такой истребитель, сидел бы себе тихо, решал кроссворды и не мешал тем, кто с земли командует его самолетом.

Смутное чувство восторга он не мог в себе подавить. Да, это машины! Непобедимые, неуязвимые, грозные. Он не думал при этом, что современные боевые самолеты есть и в других армиях. Он просто испытывал гордость за то, что такие чудо-машины есть у его страны, и был твердо убежден, что противостоять им не сможет никто.

Петра очень заинтересовали гигантские серые пухлые сооружения, стоявшие неподалеку и напоминавшие аэростаты заграждения, посаженные на землю, как Петр представлял их себе по фотографиям военных времен. Но оказалось, что это надувные ангары и что в каждый из них вошел бы десяток аэростатов.

Пройдя через тамбур, где шумел горячий воздух, Петр оказался в огромном помещении. Здесь тоже стоял самолет, а рядом были аккуратно разложены в разных вариантах комплекты ракет и бомб, которые мог поднять самолет. Такая своеобразная учебная выставка была устроена для журналистов.

Они ходили, задавали вопросы, что-то записывали, а Петр бродил между ракетами и каждую трогал, а одну даже безуспешно пытался сдвинуть.

Генерал рассказывал журналистам о возможностях бомб и ракет: радиусе поражения, скорости полета, весе… Петр слушал рассеянно. И вдруг встрепенулся. Ведь именно такие самолеты, вооруженные этими вот ракетами, наносят удар по врагу перед тем, как отец со своими десантниками приземлится на вражеские позиции.

Он с радостью подумал, что после удара этих длинных серебристых штуковин или этих, похожих на пчелиные соты, в каждой ячейке которых притаилась смертельно жалящая пчела, отец может прыгать спокойно: от противника мало что останется.