Ночной администратор

Пока Пэлфрей все еще рыдал, Берр извлек ордер Министерства внутренних дел, никем еще не подписанный. Он разрешал произвести техническое нарушение трех телефонных номеров, двух в Лондоне и одного в Суффолке. Результатом такого нарушения явилась бы переадресовка всех звонков, сделанных по этим номерам, на четвертый номер, обозначенный в ордере. Пэлфрей уставился на ордер, затряс головой, пытаясь разлепить свой перекошенный рот и произнести «нет».

– Это номера Даркера, – запротестовал он, – квартира дача, офис. Я не могу подписать. Он убьет меня.

– Если не подпишешь, тебя убью я. Если мы пойдем официально и понесем этот ордер на подпись министру, то этот министр прямиком побежит к дядюшке Джеффри. Ты сам подпишешь бумагу, у тебя есть такие полномочия при особых обстоятельствах. Я, лично, очень надежным курьером отправлю его слухачам. Ну, а ты лично проведешь вечерок в обществе моего друга Роба Рука, чтобы у тебя не возникло искушения снова по привычке донести. Ну а если ты решишь поскандалить, то мой добрый друг Роб, скорее всего, прикует тебя к радиатору и не отпустит, пока ты не покаешься в своих многочисленных грехах. Он миндальничать не привык. Вот здесь. Возьми мою ручку. В трех экземплярах, будь любезен. Ты же знаешь этих чиновников. С кем из слухачей ты обычно имеешь дело?

– Ни с кем. С Мейзи Уоттс.

– Кто такая Мейзи Уоттс? Я теперь не в курсе.

– Пчелиная матка. Вокруг нее все вертится.

– А если Мейзи нет. Обедает у дяди Джеффри?

– С Гейтсом. Мы его зовем Хрусталиком. – Пэлфрей хмыкнул. – Он у нас мальчик.

Берр снова приподнял Пэлфрея и тяжело опустил рядом с зеленым телефоном.

– Звони Мейзи. Ты ведь всегда так поступаешь в случае необходимости?

Пэлфрей прошелестел нечто напоминающее «да».

– Скажи, что есть срочная санкция, которую доставит курьер. Она должна принять ее сама. Или пусть это сделает Гейтс. Но никаких секретарей, согласований, ответов и удивленных глаз. Полное немое подчинение. Скажешь, что подписано тобой, а высшее министерское подтверждение не заставит долго ждать. Ну, что ты качаешь головой? – Он шлепнул его по щеке. – Мне не нравится, когда ты, глядя на меня, качаешь головой. Больше этого не делай.

Пэлфрей вымученно улыбнулся и поднес руку к губам.

– Я буду выглядеть шутником, Леонард, и больше ничего. Особенно в таком крупном деле. Мейзи обожает посмеяться. И наш Хрусталик тоже. «Привет, Мейзи! Потерпи немного, тебе сейчас принесут одну штуку – живот надорвешь!» Умная баба, вот увидишь. Ей все осточертело. Ненавидит нас всех. Только и думает, кто же следующий в очереди на гильотину.

– Значит, ты себе это так представляешь? – спросил Берр, дружески кладя руку на плечо Пэлфрея. – Не хитри со мной, Гарри, или следующим в очередь на гильотину будешь ты.

Изображая полную покорность, Пэлфрей снял трубку зеленого телефона правительственной связи и под взглядом Берра набрал пять цифр, которые с младых ногтей знали наизусть все в округе Темзы.

28

Первый заместитель министра юстиции Эд Прескотт был истинным мужчиной, каковым стремился быть каждый выпускник Йельского университета его поколения. Поэтому, когда Джо Стрельски вошел после получасового ожидания в его большой белый офис в центре Майами, Эд с ходу выдал ему новости, без всякого там рассусоливания и воды, прямо сплеча, как положено мужчине, будь он из новоанглийской семьи вроде Эда или простой парень из Кентукки вроде Стрельски. Откровенно говоря, Джо, эти ребята меня тоже подвели: вызвали сюда из Вашингтона, заставили отказаться от заманчивого предложения, и это тогда, когда все нуждаются в работе, и те наверху тоже – должен сказать тебе, Джо, эти люди поступили с нами нечестно. Так что мы оба вляпались. У тебя год жизни на это ушел, а к тому времени, когда я приведу свои дела в порядок, и у меня уйдет. А в моем возрасте, Джо, кто знает, сколько мне еще отпущено?

– Сочувствую тебе, Эд, – сказал Стрельски.

Если Эд Прескотт и уловил в этих словах некий подтекст, то он предпочел не обратить на него внимания во имя солидарности двух мужчин, стоящих перед общей дилеммой.

– Джо, что тебе говорили британцы об этом таинственном человеке, который на них работал, Пайне, парне со множеством имен?

Стрельски не мог не отметить, что Эд употребил прошедшее время.

– Не слишком много, – сказал он.

– Но что именно? – спросил Прескотт как мужчина у мужчины.

– Он не был профессионалом. Что-то вроде добровольца.

– Человек с улицы? Я не привык доверять таким, Джо. Когда Управление удостаивало меня чести обращаться ко мне за консультациями – сто лет назад, во времена «холодной войны», – я всегда советовал им с большой осторожностью относиться к так называемым перебежчикам из Союза, кричащим, что они желают нам сделать подарок. Что еще они сообщили о нем, Джо, или он окутан туманом загадочности?

Стрельски, казалось, был совершенно невозмутим. С людьми вроде Прескотта только так и можно: отбивай подачи, пока не уразумеешь, что они хотят от тебя услышать, а потом отвечай, прикидывайся дурачком или пошли их подальше.