Ночной администратор

Но хотя Джонатан прикидывался беспомощным, как тряпичная кукла, накопленная им энергия разливалась по всем клеткам. Измочаленные, одеревеневшие мышцы требовали разрядки в действии. Разбитые руки и ноги горели, затуманенное зрение прояснилось.

Он выжидал, зная, как много дает такая оттяжка.

«Обмануть», – думал он, когда они пытались поставить его на ноги.

«Обмануть», – повторял он, когда они, положив его бессильно повисшие руки себе на плечи, волокли обмякшее тело по коридору.

«Обмануть», – твердил он, когда они, согнувшись под его тяжестью, взбирались по неудобной винтовой лестнице.

«Господи, – взмолился он, увидев звезды, рассыпанные по черному небу, и огромную красную луну, качающуюся в воде. – Господи, дай мне силы в последний раз».

Они были на палубе втроем, как одна семья, и Джонатан слышал любимую Роупером музыку тридцатых, плывшую сквозь ранние сумерки из таверны на корме яхты, и оживленную болтовню собравшихся на вечернюю пирушку гостей. Нос яхты не был освещен, и Джонатану почудилось, что там-то с ним и разделаются окончательно – один выстрел, кто услышит в грохоте джаза?

Яхта изменила курс. В какой-нибудь паре миль от них виднелась полоска берега. Светилась дорога. Вереница уличных огней под россыпью звезд. По виду это был материк, а не остров. Может быть, ряд островов. «Софи, давай сделаем это вместе! Прекрасный момент сердечно попрощаться с самым страшным человеком в мире».

Телохранители остановились, чего-то ожидая. Повиснув на их плечах, Джонатан тоже ждал, с удовлетворением отметив, что из-под пластыря снова стала сочиться кровь. Пусть думают, что ему совсем худо.

Только сейчас он увидел Роупера. Тот и раньше, по-видимому, стоял там, но Джонатан не сразу разглядел шефа в белом смокинге на фоне такого же белого капитанского мостика. Коркоран тоже был здесь, но Сэнди Лэнгборн не появлялся. Тискает, наверно, какую-нибудь горничную.

Между Коркораном и Роупером он приметил Джед, или это ангелы послали ему ее призрак? Да нет, вот же она, и она видит его, вернее, не видит никого и ничего, кроме него, только, наверно, Роупер велел ей помалкивать. На ней были джинсы и не было украшений, что невероятно обрадовало Джонатана: его всегда бесило, что Роупер навешивает на нее свои деньги. Джед глядела на Джонатана, и он тайком на нее, но она не могла об этом догадываться, потому что глаза у него совсем заплыли. Вероятно, слыша его надрывные стоны и видя мотающуюся из стороны в сторону голову, она пребывала отнюдь не в романтическом настроении.

Джонатан сполз еще ниже, и охранники с готовностью нагнулись, чтобы покрепче обхватить его за пояс.

– Похоже, отходит, – пробормотал Фриски.

– Куда? – буркнул Тэбби.

И это послужило Джонатану сигналом. Он столкнул их головы с такой силой, какой не чувствовал в себе никогда в жизни. Энергия будто вырвалась вместе с ним из той дыры, где они держали его в цепях. Она сконцентрировалась в его плечах, когда он широко раскинул руки, а потом соединил их в одном могучем страшном хлопке: висок в висок, скула в скулу, ухо в ухо, череп в череп. Она пробежала по всему его телу, когда он швырнул двоих охранников на палубу и ребром ботинка нанес каждому косой удар по черепу, а потом по горлу. Справившись с телохранителями, он шагнул вперед, к Роуперу, срывая пластырь со рта. Роупер уже отдавал распоряжения, как тогда, у Майстера.

– Зря вы это. Не подходите ближе. Коркс, покажи ему пистолет. Высаживаем вас на берег. Обоих. Поработали вхолостую. Пустая трата времени.

Джонатан нащупал перила и ухватился за них обеими руками. Он не ослабел. Он просто отдыхал. Ему нужно было время, чтобы собраться.

– Игра не стоит свеч, Пайн. Получат они парочку кораблей, ну произведут парочку арестов – и что дальше? Какого черта? Не думаете ли вы, что я все делаю один? – Он повторил то же, что говорил и Джед. – Это не преступление. Это политика. А политика – всегда грязь. Никуда от этого не уйдешь.

Джонатан снова двинулся к нему, шатаясь. Коркоран поднял пистолет.

– Можете отправляться домой, Пайн. Впрочем, нет. Лондон приказал убрать ковровую дорожку. В Англии вас ждет арест. Застрели его, Коркс. Прямо сейчас. Стреляй в голову.

– Джонатан, остановись!

Кто позвал его – Джед или Софи? Просто шагать и то было нелегко. Захотелось снова почувствовать спасительную близость перил, но он уже был на середине палубы. Все кренилось и качалось. Палуба поднималась и опускалась. Колени подкашивались. Только воля не оставляла его. В нем жила железная решимость сцепиться с недосягаемым, вымазать кровью белый смокинг шефа, порвать его дельфинью улыбку, заставить закричать: «Да, я убийца! Я грешник! Я выбираю зло!»

Роупер считал, как любил считать Коркоран. То ли он делал это невыносимо медленно, то ли Джонатан потерял уже ощущение времени. Он слышал «раз», слышал «два», но счета «три» не было, и ему представилось, что так и происходит, когда ты уже убит: продолжаешь жить точно так же, как и до этого, только никто не знает, что ты еще здесь. Тут он услышал голос Джед, и в нем была та властность, которая его всегда особенно раздражала: