Ночной дозор

Измотанный, издерганный, он вернулся домой и с отвращением посмотрел на фотографию, украшавшую книжную полку стеллажа. На фотографии полковник Барышев стоял вместе с Малютиным. Да, да, на том же самом крыльце, на том самом месте, где представителя президента расстреляли из автомата. «На долгую память», — гласила короткая подпись, сделанная рукой Льва Малютина.

Барышев открыл стеклянную дверцу и положил рамку на полку стеклом вниз — так, чтобы не видеть ни своего радостного лица, ни немного надменной улыбки Малютина, потому что полковнику показалось, будто покойный смотрит на него со снимка с издевкой, дескать, что же ты так легко забываешь о деле, которому мы посвятили весь последний год. Мол, ты же, Барышев, знаешь, азербайджанцы здесь ни при чем.

Барышев ехал домой с одной только целью — отвлечься от невеселых мыслей, почувствовать домашний уют, хоть на время забыть о том, что он полковник милиции и от него ждут только указаний. Хотелось просто поболтать о том, что не касается службы. Но жены дома не оказалось, на кухне его ждала записка. Барышев ее мог бы и не читать, поскольку знал заранее, что там написано: «Ужин найдешь в холодильнике. Я у подруги».

Квартира сияла чистотой, и от этого казалась немного чужой, хотелось отсюда уйти. Барышев устроился на кухне, включил телевизор, но не для того, чтобы смотреть, а чтобы одиночество не ощущалось так явно. «Вот же как случается, — подумал он, — хочешь побыть один, так обязательно припрутся гости, а захочешь побыть вместе с женой, так ее обязательно куда-нибудь пригласят».

Он достал из холодильника стеклянную кастрюлю, в которой застыло до состояния желе что-то не очень съедобное на вид, то ли тушеное мясо с подливой, то ли курица с картошкой. Сейчас ему было все равно, что кушать на ужин.

Загудела микроволновая печь. Барышев сидел и смотрел на таймер, который вел обратный отсчет времени. И полковнику почему-то показалось, что перед ним не обыкновенный бытовой прибор, а бомба с электронным часовым механизмом, и лишь только на табло покажутся одни нули, прогремит взрыв. «Десять, девять, восемь, семь…» — машинально принялся отсчитывать Барышев. И когда на дисплее зазеленела двойка, выключил микроволновку. Сдали нервы.

— Две секунды ничего не решают, — с кислой улыбкой пробормотал он, открывая дверку.

Но не успел он взять в руки кастрюлю, как за его спиной резко зазвонил телефон. «Жена, наверное», — подумал полковник. Ему захотелось дать ей почувствовать, что он ждал ее, хотел услышать. Поэтому рванулся к аппарату, снял трубку, пока тот не разразился вторым звонком.

— Да, — бросил он в микрофон радостно и возбужденно.

— Полковник Барышев? — прозвучал вопрос.

«Не она», — с досадой подумал полковник, прижимая трубку плечом к уху и сел на стул.

— Да, я.

— Извините, что беспокою так поздно, — голос звучал мягко, вкрадчиво, интеллигентно, в то же время в тоне говорившего не было и намека на заискивание. Легкий кавказский акцент почудился Барышеву в этом голосе. — Это Мухамедов вас беспокоит. Надо бы встретиться.

Барышев некоторое время молчал. О том, кто такой Мухамедов, полковник вспомнил тотчас — заместитель председателя азербайджанского землячества в Петербурге, на визитках которого была скромно проставлена профессия — художник. Правда, вспомнить, состоялась ли в Питере хоть одна выставка этого самого Мухамедова, Барышев так и не смог.

— В чем дело?

— Я бы не хотел говорить по телефону, думаю, вы сами о многом догадываетесь.

— Лично к вам у меня никаких претензий нет.

Мухамедов немного нервно рассмеялся:

— Я не из тех людей, к которым могут быть претензии у властей, поэтому и звоню вам. У меня есть что вам показать, и думаю, это вас не разочарует.

Барышев тяжело вздохнул. Ему не хотелось вновь выбираться из дома, вновь заниматься делом. Но в каждой профессии есть свои издержки, милиционер, как врач, его могут и посреди ночи выдернуть.

— Не беспокойтесь, машина уже ждет вас возле подъезда.

Барышев выглянул в окно. Внизу громадой темнел черный «Кадиллак», возле которого прохаживался шофер в строгом костюме.

— Это касается Малютина, — раздалось в трубке.

— Хорошо, еду.

— Спасибо.

«Мне даже не пришлось поужинать», — подумал Барышев, кладя трубку на рычаги.

Теперь было непонятно, что делать со стеклянной кастрюлей. Горячую ее в холодильник не поставишь, а оставить в микроволновке, так будет недовольна жена.

Звонок Мухамедова заинтриговал полковника. Редко случается, чтобы люди типа Мухамедова, занимающие верхние ступеньки в преступном мире, сами звонили милицейскому начальству и назначали встречу, а тем более, присылали машину с личным шофером.

Водитель встретил Барышева так, словно к его машине вышел президент соседней страны. Молча распахнул дверцу и даже немного склонил голову, когда Барышев садился на заднее сиденье. Дверца бесшумно закрылась, словно прилипла к проему кузова.

Мир сквозь тонированные зеркальные стекла автомобиля показался лишенным красок, мрачным и неприветливым. Водитель быстро, но не суетясь, обошел длинный капот «Кадиллака».