Ночной дозор

Прошло пять, а может, десять или двадцать минут, и Фрейзер вернулся. Дункан услышал стук о камни полного кувшина, почувствовал прикосновение ноги Фрейзера, когда тот сел рядом.

– Там просто сумасшедший дом, – говорил Фрейзер. – Давка несусветная. Я… Что такое?

Ответить Дункан не мог. Он открыл глаза и попытался улыбнуться. Но даже лицевые мускулы были против него: рот кривился и выглядел, наверное, жутко.

– Что случилось, Пирс? – уже настойчивей повторил Фрейзер.

– Ничего, – наконец выдавил Дункан.

– Как – ничего? На тебя страшно смотреть. Держи. – Он передал носовой платок. – Вытри лицо, с тебя льет. Ну, лучше?

– Да, немного.

– Ты весь дрожишь! Да что произошло?

Дункан помотал головой.

– Скажешь, это глупость, – с трудом выговорил он. Язык лип к нёбу.

– Плевать, что я скажу.

– Просто там один человек…

Фрейзер обернулся.

– Какой человек? Где?

– Не смотри на него! Он там, на террасе. Живет в Стритеме. Лысый. Смотрел на меня, он и его подруга. Он… все про меня знает.

– Что знает? Что ты сидел?

Дункан опять замотал головой:

– Не только это. Знает, почему я сидел. Ему известно… про меня и… Алека.

Сил говорить не было. Фрейзер задержал на нем взгляд, потом снова повернулся к террасе. Что сделает тот человек, когда увидит, что Фрейзер на него смотрит? Наверное, жестом изобразит какую-нибудь гадость или просто кивнет и ухмыльнется.

Через секунду Фрейзер мягко сказал:

– Никто не смотрит, Пирс.

– Они там… Ты уверен?

– Абсолютно. Никто не смотрит. Взгляни сам.

Дункан помешкал, затем прикрыл рукой глаза и глянул сквозь пальцы. Действительно. Те двое исчезли, на их месте сидела совсем другая пара. Рыжеватый мужчина ссыпал в рот крошки из пакетика с чипсами. Женщина зевала, пухлой рукой похлопывая себя по губам. Другие посетители разговаривали, смотрели в бар, на реку – в общем, куда угодно, только не на него.

Дункан выдохнул и распустил плечи. Теперь он не знал, что и думать. Может, и вправду привиделось? Все равно. Страх опустошил, высосал досуха. Дункан снова отер лицо и дрожащим глухим голосом сказал:

– Мне пора домой.

– Сейчас пойдем. Сначала глотни пивка.

– Ладно. Только… ты сам налей.

Фрейзер наполнил стаканы. Дункан сделал глоток, потом еще. Чтобы не расплескать, стакан приходилось держать двумя руками. Постепенно Дункан успокоился. Он отер рот и взглянул на Фрейзера:

– Наверное, думаешь – вот же дурак!

– Не пори чепуху. Ты что, не помнишь…

Дункан перебил:

– Понимаешь, я не привык вот так разгуливать сам по себе. Не то что ты.

Фрейзер покачал головой – то ли сердито, то ли досадливо. Посмотрел на Дункана и отвел взгляд. Поерзал, прихлебнул пиво. Наконец, запинаясь, произнес:

– Жалко, Пирс, что мы вот так растеряли друг друга. Надо было чаще писать тебе. Я… я тебя подвел. Теперь это понимаю, и мне стыдно. Я тебя сильно подвел. Но тот год в тюрьме… едва я вышел… не знаю, все показалось сном. – Он посмотрел Дункану в глаза, веки дрогнули. – Ты меня понимаешь? Та жизнь казалась чьей-то другой, не моей. Меня будто выдернули из времени, потом снова включили, и надо было догонять с того места, где я остановился.

Дункан кивнул.

– У меня было по-другому, – проговорил он. – Когда вышел, все стало иным. Все изменилось. Я знал, что так и будет. Мне говорили: обвыкнешься. Но я понимал, что не смогу.

Они замолчали, словно оба изнемогли. Фрейзер достал трубку. Смеркалось, и пламя спички казалось ярче.

Фрейзер скатал рукава, застегнул манжеты; его заметно знобило.

Они смотрели, как поднимается река. Всего за пару минут она утратила лихорадочное беспокойство. Берег сузился, вода подкрадывалась шершавым кошачьим языком – лизнет, и суши станет меньше. Пробежавший буксир поднял волны; они набегали и откатывались, потом, истощившись, слабо плескались.

Фрейзер кинул камешек.

– Как это у Арнольда? – спросил он. – «Печали вечный звук», да?… Чего-то там, «…лишь галька мира шелестит вдали»…[18] – Он пробежал рукой по лицу, смеясь над собой. – Господи, если уж я начал цитировать стихи, значит, мы дошли до точки! Идем, Пирс. – Оттолкнувшись от земли, он встал. – Бог с ним, с пивом, уходим. Я тебя провожу. До дверей дома. И ты познакомишь меня с твоим… Дядя Хорас, верно?

Дункан представил, как мистер Манди расхаживает по гостиной и, услышав звонок, идет открывать дверь. На страх, смятение или что-либо подобное сил уже не осталось. Он поднялся и вслед за Фрейзером пошел к лестнице; неуклонно темнеющими улицами они двинулись в сторону Уайт-Сити.

3

– Не слыхали, что война кончилась? – спросил мужчина, стоявший за прилавком булочной.

Он пытался пошутить над брюками и стрижкой Кей; подобные реплики, слышанные уже тысячу раз, улыбки не вызывали. Однако манеры продавца изменились, когда он уловил ее культурный выговор.

– Прошу вас, мадам, – сказал булочник, передавая пакет.

Вероятно, за ее спиной он состроил рожу, потому что другие покупатели засмеялись.