Ночной дозор

— Надо попытаться, — после некоторого раздумья сказал Колчинский. — Я свяжусь с Жаком Растом в Цюрихе, как только наш аналитический центр подготовит список мастеров подделки живописи. Он даст задание своим людям проверить каждого из них. Надеюсь, что тот, кого мы ищем, окажется в списке. Эта подделка сама по себе является шедевром, и, как сказал Арман, только несколько человек способны создать такое. Но, К.В., я не стал бы рассчитывать только на это. Я скажу Жаку, и он проинструктирует нашего человека в Амстердаме, чтобы вся представляющая для вас интерес информация была подготовлена и ждала вас в отеле.

Колчинский вытащил из ящика три конверта и толкнул их к ним через стол.

В конвертах был листок с кратким изложением задания, который после прочтения следовало уничтожить; билет на самолет; схемы и карты города; письменное подтверждение, что место в отеле забронировано; краткая характеристика и фотография агента ЮНАКО в Амстердаме, а также деньги на расходы. В принципе у оперативника нет ограничений в затратах (на непредвиденный случай у каждого из них было по две кредитные карточки), но все чеки и квитанции должны были быть представлены Колчинскому после выполнения задания.

Сабрина взяла конверты и посмотрела на Колчинского:

— Какие вести от девятой группы в Ливии?

— Ничего нового. Встреча генерального секретаря с представителем Ливии в ООН состоится сегодня в полдень. Хорошо, что эта встреча состоится, но она ничего не изменит. Поэтому мы держим вторую группу в состоянии повышенной готовности.

— Есть надежда, что все закончится благополучно? — спросила Сабрина.

— Появилась. Утром ливийское правительство сделало заявление. У меня есть копия. — Колчинский побарабанил по столу пальцами и прочитал: — «Ни у кого из этих людей нет документов, поэтому ливийские власти лишены возможности установить, кто они. Они представляют угрозу Ливии, в ближайшее время будет проведено следствие. Если их вина будет установлена, то на основании существующего закона их могут расстрелять как наемников».

Он посмотрел на часы.

— В любом случае, вас это не касается. Ваш рейс через три часа.

— Через три часа! — воскликнул Грэхем. — Да у меня с собой никакой одежды нет, я думал, наш марафон начнется завтра. Что же, ехать в Амстердам в майке и кроссовках?

— Могу одолжить тебе что-нибудь, — предложил Витлок.

— Спасибо, К.В., но у нас с тобой разные вкусы.

— Михаил, а что тебе нужно?

— Пару сорочек, пару свитеров. Джинсы я надеюсь постирать в отеле.

— Воспользуйся кредитками ЮНАКО, купи то, что тебе необходимо. Купи джинсы, если ты привык к ним. Я не хотел бы, чтобы, когда тебя схватят, ты потерял штаны.

Все засмеялись.

— Я присоединюсь к вам в Амстердаме, как только освобожусь. Все зависит от того, как быстро мы разрешим кризис в Ливии. — Колчинский открыл дверь.

Сабрина усмехнулась про себя, когда они вышли в коридор.

— Не знаю, как ты, Майк, а я не отказалась бы купить себе кое-что по кредитке ЮНАКО.

— Спорим, отказалась бы, как только увидела ценники, в каком-нибудь магазине на Пятой авеню.

— Да я пошутила, — мягко сказала она, глядя в спину удаляющегося Грэхема.

— Ты же знаешь Майка, не обижайся, — сказал Витлок, обнимая ее.

— Я не обижаюсь, — хрипло сказала она и пошла к лифту.

Он потер руками лицо и тяжело вздохнул. Как будто ему не о чем больше беспокоиться. Мало ему, что его работа вызывает у Кармен все большее и большее раздражение, так еще Грэхем взялся за старое — ищет повод уколоть Сабрину. А он, как всегда, между ними. Витлок взглянул на часы. Кармен уже должна была прийти с работы, а это значит, что, когда он придет домой и скажет о поездке в Амстердам, это неизбежно вызовет у нее новый всплеск негодования.

Двери лифта открылись, и он оказался лицом к лицу с взволнованной учительницей, окруженной десятилетними школьниками. Он быстро обменялся с ней улыбкой и вошел в лифт. Двери закрылись, и он автоматически нажал кнопку — первый этаж, главный вестибюль. Можно не беспокоиться. Один из мальчишек нажал на все кнопки с первого по двадцать второй этаж.

Как будто ему больше не о чем беспокоиться...

Глава 5

Разветвление каналов, горбатые мосты, разноцветная флотилия плавучих домиков и узенькие, мощенные булыжником улочки, запруженные велосипедистами всех возрастов. Помимо этого, Амстердам запомнился Витлоку и по jenever[7]. Однажды после этого напитка, с сильным ароматом можжевельника, у него было такое похмелье, которое навеки может превратить алкоголика в трезвенника. Но то был первый и единственный раз в его жизни, когда он напился. Двадцать пять лет назад в летние каникулы вместе с группой своих друзей по университету он отправился на недельку в Голландию. Это была эра просвещения, когда хиппи с цветами в волосах внимали словам Тимоти Леари и музыке Жани Жаплан, передавая из рук в руки общую трубку, набитую гашишем.