Ночной дозор (сборник)

— Я же говорил, что необходимо привлечь как можно больше агентов службы безопасности. Но никто моего совета не слушал. Ив том, что Калвиери застрелили у здания суда, виноват комиссар — не смог принять необходимые меры безопасности. Кухлманн живет старыми представлениями, и чем раньше он уйдет в отставку, тем лучше будет для этой страны.

— Комиссар Кухлманн замечательный человек, — оборвал Палуцци капитан, — он прекрасно знает свое дело.

— И вот, перед вами результат, — ухмыльнулся Палуцци, показывая на мертвого Калвиери. — Скоро у вас в городе начнут взрывать бомбы. «Красные бригады» это дело так не оставят, а вы все будете петь дифирамбы своему комиссару! — резко повернувшись, майор сбежал вниз по лестнице и увидел, что к зданию суда подъехала «сгорая помощь».

В машину погрузили труп Калвиери, а Палуцци подумал о том, что теперь в «Красных бригадах» должны будут назначить нового руководителя. Единственным серьезным кандидатом на эту должность был Луиджи Беттинга, который работал на НОЧС.

* * *

Когда Колчинский, Грэхем и Сабрина возвратились в Берн, Филпотт немедленно назначил в своем номере встречу, где Витлок коротко рассказал им о том, что случилось у здания суда.

— Где Фабио? — поинтересовалась Сабрина, когда Витлок закончил.

— Вещи собирает, — ответил Филпотт, — его вызвали в Рим. Видимо, там тоже хотят кое-что выяснить.

Грэхем налил себе вторую чашку кофе и взглянул на сидящего у окна Филпотта:

— Что будет с Вайсманом? У К.В., как я понял, нет сомнений, что это именно он стрелял.

— Ничего не будет, — ответил Филпотт и, сделав глоток кофе, вытер губы бумажной салфеткой.

— Ничего? — удивленно воскликнула Сабрина.

— Нам известно, что он сегодня утром был в Берне, но у него есть алиби на то время, когда все произошло.

— Ну да, проститутка, которой он хорошо заплатил! Она подтвердила, что генерал утром был с ней, — взорвалась Сабрина.

— Пусть и так, но алиби есть алиби, ничего не поделаешь. К тому же у нас нет ни единого свидетеля, который бы мог подтвердить, что видел его утром в гостинице. Ну и потом, самое главное: мы-то знаем, что он мог нажать на спусковой крючок средним пальцем, но попробуйте убедить в этом присяжных, этих домохозяек или бухгалтеров. Они ни за что не поверят. Все дело окажется построенным на косвенных уликах, и Вайсмана никогда не признают виновным.

— Но К.В. может заявить, что именно он нашел Янга, который действовал по его указке, — заметил Грэхем, — а на этом основании можно возбудить дело, по меньшей мере, о соучастии в убийстве.

Филпотт покачал головой:

— Но при этом может выясниться, что мы, вступив в сговор со специальным подразделением Скотланд-Ярда по борьбе с терроризмом, похитили заключенного Александра по дороге в суд. Тогда нас и их в клочки разорвут. И можете быть уверены, что ребята из Скотланд-Ярда никогда больше не согласятся с нами сотрудничать. Мы не можем так рисковать — они наши главные союзники в Великобритании.

Грэхему ничего не оставалось, как согласиться с этими доводами.

— У Скотланд-Ярда и так достаточно неприятностей из-за Александра, который все еще в розыске, — продолжал Филпотт. — Не стоит нам усугублять их тяжелое положение, тем более что это была наша идея — поставить вместо Александра К.В. Нет, я считаю, что лучше уж все оставить, как оно есть.

— А как насчет Конте и этой женщины, Ритлер? — спросил Грэхем. — Что будет с ними?

— Конте предстанет перед судом по обвинению в нападении на химзавод, — ответил Филпотт, — его упекут надолго, будьте спокойны, власти об этом позаботятся. Что же касается Уте Ритлер, я говорил о ней с комиссаром Кухлманном. Он согласился не выдвигать против этой женщины никаких обвинений.

Раздался стук в дверь, и в комнате появился Палуцци.

— Я пришел попрощаться, — заявил он, улыбаясь.

— Едете держать ответ? — спросил Витлок, глядя на него.

— Что-то в этом роде. Мой рейс через час. Я просто пришел сказать вам «чао».

Филпотт поднялся и пожал Палуцци руку.

— Благодарю вас за помощь. Без вас и ваших людей мы бы не справились.

— А мы бы не справились без ЮНАКО, — ответил майор.

Обменявшись рукопожатиями с Колчинским и Витлоком, Палуцци обнял за плечи Грэхема и Сабрину.

— Вас подвезут в аэропорт? — спросил Майк. 

— У меня есть «ауди», все равно мне надо ее где-нибудь бросить. — Палуцци чмокнул Сабрину в щеку. — Чао, белла [40]. 

— Чао, но не адьё, — сказала Сабрина, крепко обняв майора.

— Само собой разумеется.

— А в чем разница? — поинтересовался Грэхем.

— "Адьё" — это прощай насовсем, — пояснил Палуцци, — а «чао» — пока или «до встречи».

— Ну, тогда чао, — сказал Грэхем, пожимая Палуцци руку. — Когда будете в Нью-Йорке, обязательно ко мне загляните: я возьму вас с собой на матч. Обещаю, это зрелище не оставит вас равнодушным.

— Договорились, а это вам на память. — И Палуцци, вынув из кармана подарок, завернутый в красивую бумагу, протянул его Грэхему. — Откроете после того, как я уйду. Чао. — Палуцци, помахав всем рукой, вышел из комнаты.

— Откройте сверток, я умираю от любопытства, — попросила Сабрина.

Грэхем разорвал бумагу, и девушка расхохоталась.