Ночной дурман

Я слишком его боялась. Но было что-то в Деклане Рейсе такое… Этот мужчина втянул меня в неприятности, угрожал убить, похитил, швырял туда-сюда, грубил, но он же спасал мне жизнь и утешал, когда мне было плохо. Я медленно, но верно начала полагаться на него, он мне даже вроде как… нравился. И это пугало не меньше, чем все произошедшее со мной сегодня.

Ели мы молча. Когда тишина стала совсем невыносимой, я почувствовала непреодолимое желание что-нибудь сказать. Что угодно.

— Я смогу позвонить сестре, когда мы доедем до Сильвер Риджа?

— Нет.

Я поставила стакан колы в подставку и кинула на Деклана испепеляющий взгляд.

— Почему это?

Он вздохнул:

— Тебе нужно объяснять абсолютно все?

— Да. Почему я не могу позвонить сестре? Или друзьям? Если о происшествии сообщили в новостях, они с ума сходят от волнения. Меньшее, что я могу сделать — дать им знать, что со мной все в порядке.

— Сильвер Ридж — закрытый город, его местонахождение держится в тайне. Если хоть слово о его существовании и о том, что там творится, попадет в большой мир, все рухнет.

— Что происходит в Сильвер Ридж, остается в Сильвер Ридж?

— Вроде того.

— И что же там происходит?

— Секрет.

Я смерила его взглядом.

Он посмотрел на меня, скомкал бумагу, в которой до этого был его гамбургер и бросил ее в пустой пакет.

— Скажем так… это маленькая коммуна, где живут единомышленники, направившие общие усилия на то, чтобы найти способ борьбы с тварями, блуждающими в ночи.

— Город охотников на вампиров?

— Не совсем. — На его скулах заиграли желваки. — Там есть и охотники, но в основном ученые. Правительство выделяет средства…

— Правительство выделяет средства на засекреченный город для борьбы с вампирами?

— На исследовательскую программу, в которой принимает участие мой отец. Оно так же заинтересовано в истреблении угрозы человечеству, независимо от того, есть у нее клыки или нет.

— И как давно ведется это исследование?

— Примерно двадцать девять лет. С тех пор как Карсон нашел мою мать и узнал о существовании вампиров.

Каждый раз, как Деклан вспоминал мать, в его глазах появлялось какое-то затравленное выражение, полное боли.

— Деклан, я понимаю, ты скажешь сейчас, что я тебя не знаю. Так и есть. Я не собираюсь заявлять, что поняла тебя, у меня это на уровне инстинктов… Неважно, кто твой настоящий отец. Не думаю, что это влияет на твою сущность. Ты отвечаешь за свои поступки, а не какой-то там ген сверхжестокости, переданный по наследству.

— Ты в это веришь или только хочешь верить? — напряженно поинтересовался он. — В то, что я не представляю для тебя реальной угрозы?

— Что-то вроде того, признаю. Но… как ты себя чувствуешь? Например, прямо сейчас?

— Как в тумане. Словно тысячи вещей хотят привлечь мое внимание. И хотя в голове мешанина, органы чувств стали острее. Я лучше, четче вижу. Слух стал более чутким. Что касается вкусовых рецепторов… тот бургер был самым вкусным из всего, что я когда-либо ел. Обычно все немного тусклее. Еда просто никакая. Я ем, потому что так надо, и плевать, что именно на тарелке. А мой нюх… — Он еще крепче обхватил руль, — … меня отвлекает.

— Что ж… — Я судорожно пыталась подыскать слова. Он явно хотел сказать, что чувствует мой аромат. И по какой-то причине — несмотря на мой отвратительный, мерзкий и неопрятный внешний вид — этот запах его притягивает. — Может, именно так ты и должен себя чувствовать. Вдруг то, что сыворотка притупляет твою восприимчивость, наносит больше вреда, чем пользы?

— Это ваше профессиональное мнение, доктор?

И снова здравствуй, сарказм.

— Я всего лишь так считаю. — Откинувшись в кресле, я попыталась расслабиться, хотя была далека от этого как никогда. — Несколько лет назад я и сама сидела на таблетках, которые влияли на меня примерно так же. Выравнивали перепады настроения.

— Зачем это?

— Из-за депрессии.

Мне не нравилось произносить это вслух. Слишком много неприятных воспоминаний.

— С чего у тебя была депрессия?

— Все началось со смерти родителей, а дальше стало нарастать как снежный ком. Все шло не по плану, одно наваливалось на другое, мне казалось, что я проваливаюсь в глубокий колодец и не могу оттуда выбраться. У нас к этому семейная предрасположенность, так что депрессия всегда присутствовала на задворках сознания и только ждала удобного случая, чтобы в меня вцепиться.

— И врач прописал тебе таблетки?

— Других вариантов, на самом деле, у него не было. К тому же я знаю кучу людей, которым подобное лечение помогло. Но не мне… Мне всегда казалось, что этот способ не для меня. С таблетками я чувствовала себя… — Я вспомнила почти пять лет, которые провела под воздействием разных лекарств, — … словно плыву по реке в лодке без весел. Несколько месяцев назад я наконец завязала. Первые пару-тройку недель я чуть с ума не сошла, но потом туман рассеялся.

— Ты все еще в депрессии?