Ночной эфир

— Прости меня. Прости, пожалуйста, — выговорила она. — Я не хотела, чтобы это так прозвучало. Я не знала… Просто я все время думаю о том, что он сказал сегодня. Как он это сказал. И я не могу представить свою жизнь без тебя. Это… хуже смерти.

— Я с тобой. — Он снова обнял ее. — И всегда буду с тобой. С нами ничего не случится.

Она прижалась к нему крепче и уткнулась лицом в его шею.

— Не сердись. У меня сейчас нет сил ссориться.

Бойд погладил ее по волосам. Как можно на нее сердиться?

— Тогда отложим ссору на потом.

Ей не хотелось думать, что будет потом. Важно лишь то, что происходит здесь и сейчас.

— Пойдем наверх, — прошептала она. — Люби меня.

Взявшись за руки, они поднялись по лестнице. В доме было пусто и тихо. Силла закрыла дверь спальни и повернула ключ в замке. Это был символический жест. Сейчас ей было необходимо отгородиться от всего остального. Только Бойд и она. И больше ничего.

Солнце било в окна, но ей не нужны были занавески и приглушенный свет. Здесь между ними не будет тайн. Не сводя с Бойда глаз, она принялась расстегивать блузку.

Всего несколько дней назад она бы так не смогла. Постеснялась бы. Побоялась, что сделает что-то не так, скажет что-то не то, покажется слишком откровенной или, наоборот, чересчур зажатой. Бойд сумел убедить ее в том, что нужно всего лишь протянуть руку и захотеть поделиться своим чувством.

Они молча разделись, не прикасаясь друг к другу. Как он угадал ее настроение? Или это она угадала его? Сейчас ей хотелось только смотреть на него. Впитывать его всем своим существом.

Солнечный свет как-то особенно падал на его волосы, так что глаза казались темнее. А может быть, они темнеют оттого, что он смотрит на нее? Она словно вбирала в себя очертания его тела, рельефные мускулы, гладкую, чистую кожу.

Представляет ли она себе, как возбуждающе действует ее взгляд, подумал он. Она стояла посреди комнаты, совершенно обнаженная, разрумянившаяся, с расширившимися глазами, и смотрела, смотрела, смотрела, словно не могла оторваться.

Он ждал. Он хотел прикоснуться к ней так сильно, что даже пальцы болели, но он ждал.

Она приблизилась. Протянула к нему руки. Приоткрыла губы. Прильнула к нему всем своим стройным, гибким, соблазнительно-податливым телом. Он ждал. Она чуть слышно выдохнула его имя и поцеловала его.

«Вот он, мой дом, — мелькнуло у нее в голове. — Мой дом — это он. Самый родной, самый близкий. Единственный. Сильные, нежные руки. Доброе, щедрое, любящее сердце». Глаза защипало от слез, и она растворилась в поцелуе.

Он почувствовал эту перемену. Она будто сдалась на милость победителя, и желание его сделалось почти невыносимым. Обычно она была похожа на пламя, обжигающее и неудержимое. Сейчас, уступая и подчиняясь, она, как яд, как наркотик, проникла в его кровь и овладела им изнутри.

Потеряв голову от ее безоговорочной капитуляции, он опустил ее на кровать. Ее тело принадлежало ему полностью. И — он почувствовал это впервые — сердце и мысли тоже. И с этим сокровищем он будет обращаться осторожно и бережно.

Как это сладко, подумала она сквозь туман. Как восхитительно приятно. Его нежные руки, легкие, щекочущие прикосновения губ превратили этот яркий полдень в темную, полную сокровенных тайн ночь. Теперь она знала, что за путешествие ее ожидает, и предвкушала его еще больше.

Никаких черных мыслей. Никаких страхов. Словно бутон, готовый раскрыться, она хотела радоваться жизни, праздновать ее торжество, быть счастливой лишь оттого, что жива и способна любить.

Он ласкал ее повсюду, долго, мучительно медленно. В ответ она тоже трогала его, целовала, шептала нежные слова. Обещания и признания.

Стоя на коленях на кровати, они смотрели в глаза друг другу. Ее волосы струились сквозь его пальцы. Его кожа горела от ее ласк.

Тихие вздохи. Приглушенные стоны.

Держа друг друга в объятиях, они снова опустились на кровать. Их губы соединились. Когда он вошел в нее, ее глаза потемнели еще больше. Они обнялись еще крепче и начали свой танец, двигаясь так синхронно, словно слились в единое целое.

* * *

Студия как будто находилась в другом мире. Даже в другом измерении. Силла сидела за пультом и смотрела на огоньки, кнопки и рычажки, которые она знала как свои пять пальцев. Она чувствовала себя вяло и немного подавленно. Ощущение ясности и легкости, которое она испытала днем, вместе с Бойдом, куда-то делось. Она мечтала о том, чтобы ночь поскорее закончилась.

Бойд говорил, что завтра он вроде бы собирается съездить в Чикаго. Нужно сделать так, чтобы он обязательно поехал. Если уж невозможно уговорить его отказаться от дела, то пусть он хотя бы уедет подальше из города на день-другой. Пусть он будет подальше от нее. А значит в безопасности.

Тот человек, кто бы он ни был, приближался. Силла чувствовала это. И когда он решит нанести свой удар, Бойда не должно быть рядом.