Ночной фотограф

Я проснулся от тошноты. Вскакиваю, бегу в туалет, падаю на колени перед унитазом, и меня выворачивает наизнанку. Весь унитаз в красных потёках. Кровь! О, ужас!!! Я ненавижу красный цвет. Он преследовал меня вчера везде, где только можно. Сквозь кислый запах желудочного сока пробиваются ягодные нотки. Клюква? Чёрт, как же я испугался. Того, что мог пить кровь, того, что меня отравили, и у меня открылось кровотечение. У меня нет сил, падаю на холодный кафель и ползу в комнату. Даже не прополоскав рот. Доползаю до кровати, с трудом забираюсь на неё, и валюсь на спину, раскинув руки. У меня всё болит – голова, мышцы, внутренности, выкручивает суставы, даже зубы ноют.

Пытаюсь вспомнить вчерашний день. Вчерашний? Разве это было вчера? И что именно произошло? Неподвижно лежу, глядя в потолок и пытаюсь вспомнить, что со мной случилось. Память подаёт мне коктейль из реальных событий, сна и бреда. Совершенно невозможно различить их между собой. Реальность так абсурдна, а сон настолько осязаем, что я не берусь восстанавливать события.

Окровавленное тело девушки, окружённое голодной толпой, потом клубок обнаженных тел прямо на полу, сексуальная оргия под бредовые аккорды органа. Чьи-то руки, чьи-то губы, чьи-то когти и клыки. Летающие под потолком монстры с разинутыми пастями, полными острых зубов. Красный цвет повсюду. Вскрытые вены, брызжущие кровью, разорванная плоть, страсть и боль. Морда летучей мыши, целующая меня в засос. Я, наблюдающий над всем этим сверху, парящий вокруг люстры.

Затем дежа вю – красный Додж, отмороженный шофёр в фуражке, Михаил с кровавыми потёками вокруг рта, сосны, ночной город. Я хочу откусить голову водителю, но никак не дотянусь до него, потому что он очень далеко, почти на горизонте, я еле различаю его худую спину.

Я осматриваю квартиру. На кресле лежит фотоаппарат и сумка с оборудованием Нужно проверить, всё ли там, думаю я. Одежда аккуратно висит на спинке стула. Только водолазка на полу, безнадёжно испорченная красными пятнами.

Смотрю на будильник – без пятнадцати два. Судя по свету за окном, дня.

Как бы мне добраться до душа? Что со мной? Нужно позвонить Михаилу. Позже. Поиски телефона меня прикончат.

Я снова проваливаюсь в кошмар. Мне снится, что я брожу по подвалам с вязкой чеснока на шее и колом в руке. Я ищу, кого убить. Впереди мелькает чья-то спина. Бегу по лужам, догоняю, и с разбегу загоняю кол в спину вперед идущему. Человек падает, я переворачиваю его на спину и вижу, что это я, но у меня клыки и когти на скрюченных пальцах. Изо рта течёт чёрная кровь. Вдруг второй, убитый я, загорается, сначала небольшими огоньками по всему телу, затем огонь усиливается и уже слепит глаза. До боли. Я смотрю на отражение в луже и вижу лицо, безобразное, клыкастое, с острыми ушами и понимаю, что я – это не я, а кто-то другой. А я, настоящий, сгораю ярким пламенем в луже канализационного стока.

Просыпаюсь, но отголоски сна ещё держатся в памяти. Нужно встать или я так и умру, распластанный на кровати. С трудом добираюсь до кухни, включаю чайник и сажусь на табурет. Чёрт, что со мной произошло? Может вызвать врача? И что он мне скажет? Попейте чай с малинкой, если будет температура – аспиринчик. Постельный режим. Вы же знаете, какой сейчас грипп ходит. Я бы мог стать намного лучшим терапевтом, чем они. Я хотя бы выписывал рецепты разборчивым почерком. И снимал бы обувь в коридоре, а не пёрся грязными сапогами по ковру. И кроме малины советовал бы добавлять в чай лимон.

Ну и аспирин, конечно. Куда ж без аспирина?

Чайник закипел, заливаю кофе, и пока он остывает, подъедаю остатки вчерашнего пиршества – подсохший сыр, скользкие уже пластинки ветчины, сморщенные устрицы, завядшие веточки укропа и петрушки. Вроде становится легче. Снимаю футболку, пропитанную ночным кошмаром. Милый, где ты был? А хрен его знает!!! Грудь исцарапана до крови, полосы четыре параллельных линии от шеи до низа живота и четыре поперёк, вдоль рёбер. На мне можно играть в крестики – нолики. Иду в ванную, раздеваюсь догола и рассматриваю себя в зеркале. Извернувшись, вижу исполосованную спину. Что это – следы страстного секса или бичевания? На плече синяк от укуса. Хорошо, что не до крови. Такой же синяк на бедре. Меня что, пытались съесть?

Становлюсь под душ и долго тру себя мочалкой, смывая засохшие капли крови на царапинах. Вот это поработал. Радует одно, что мне не пришлось платить за это пять тысяч долларов. На халяву получил экстрим. Повезло. На запястье мочалка цепляется за что-то, делая больно. Я вижу две ранки, словно проткнутые шилом. Тупо рассматриваю их, сажусь в ванную, чтобы не грохнуться в обморок. В глазах круги, тёрпкие мурашки по коже. В голове ритмично бьет одно и то же слово «сукасукасукасукасукасука». Нет никаких сомнений, я знаю что это. Я видел такое в сотнях фильмов. Знаю чем это чревато, и чем закончится. Укушенный.