Ночной извозчик

— Наталь опасен для нас, — сказал он. — Тебя здесь считают преступником, и тебе грозит смертный приговор; что касается меня, друг мой Фандор, мне в равной степени вредно будет предстать перед властями… Ну, слушай же, Фандор: вот уже десять лет как мы не жалеем усилий и рискуем жизнью, ведя борьбу с этим негодяем. Сто раз, должно быть, мы были близки к победе, и сто раз он ускользал от нас, но все же, слушай, слушай меня внимательно, Фандор: клянусь душой, сейчас Фантомас оказался ближе к поражению, чем когда-либо, сейчас он доступен для нашей справедливой мести… Итак…

Жюв остановился, и Фандор поспешно задал вопрос:

— Черт возьми, что вы хотите сказать?

— А вот что: до сих пор Фантомас был существом загадочным, неизвестным для нам; теперь же мы знаем, кого он любит, ради кого совершает эти набеги и преступления, ради кого он живет. Фандор, в сердце каждого человека есть какая-то уязвимая точка, любовь, страсть! До сих пор Фантомаса ничто не останавливало; до сих пор мы не знали, каким способом, какой хитростью парализовать его волю; все очень просто — нам не было известно, как с ним следует бороться… а теперь, поверь, мы вооружены куда лучше… Фантомас почти что равнодушен к своей любовнице, леди Бельтам, которая его боготворит, поэтому через эту женщину мы уже ничего не добьемся; зато мы теперь знаем, что у него есть дочь, Тедди, Элен, что он ее обожает и мечтает увидеть счастливой и богатой; нет сомнений, Фандор, чем сильней его любовь к ней, тем он сам становится слабее, поэтому теперь он в нашей власти.

И тут Жюв раскрыл Фандору составленный им план действий.

Надо было как можно скорей вернуться во Францию и ждать.

У Жюва все еще хранились бумаги, вынутые из таинственного черепа. Некоторые из них удалось перевести, другие остались непонятными. Эти бумаги и были той приманкой, которая заставит Фантомаса вернуться в Париж, чтобы завладеть ими, и тем самым подставить себя под удар Жюва и Фандора.

— Вернемся в Париж, — сказал Жюв, — притворимся, что убегаем от него и, будь уверен, Фантомас пустится за нами в погоню, и этот бой кончится нашей победой!

Фандор согласился.

Ценой бесчисленных трудностей, проявив сверхчеловеческую энергию, Жюв и Фандор добрались до побережья и тайком переправились в Англию, а оттуда в Париж. И вот уже прошло шесть месяцев, шесть долгих месяцев со дня их возвращения. Но если Жюв, как всегда флегматичный и спокойный, отлично мирился с жизнью в Париже, то Фандор, к сожалению, с каждым днем все более поддавался растущему волнению. Как отмечал король сыщиков, бедняга журналист просто не находил себе места. Он пребывал в постоянном раздражении, все время на что-то ворчал.

Жюв вернулся на работу в Сюртэ, не слишком распространяясь о том, как провел отпуск; что касается Фандора, он пока еще не работал в своей газете «Ла Капитель», но это уже было вопросом нескольких дней — журналист как раз и пришел к Жюву затем, чтобы объявить ему за завтраком, что он уже договорился с г-ном Дюпоном о своем возвращении туда в качестве главного редактора.

Жюв поздравил его с удачей, но Фандор час от часу становился все мрачней. Вот Жюв и выразил свое недовольство его поведением и, честно говоря, был совершенно прав. Действительно, Фандор разлегся во всю длину на большом диване в глубине гостиной и небрежно уперся ногами в спинку, не обращая внимания на то, что пачкает подушку грязными подошвами.

Фандор был молчалив и мрачен. Жюв тоже замолчал и сперва рассматривал его исподтишка, а потом попытался вернуть его к действительности.

— Ну что, малыш, что с тобой такое? Ты сегодня в убийственном настроении.

— У меня нет поводов для веселья, Жюв.

— А в чем дело? Скажи, пожалуйста.

— Я бы хотел что-нибудь услышать о Фантомасе.

— Ах, Фантомас!

Жюв и Фандор виделись каждый день, но имя страшного убийцы всегда заставляло их вздрогнуть.

Фантомас!

Что сталось с тем, кто так искусно умел наводить ужас?

Как случилось, что о нем ничего не слышно, как случилось, что не удается выйти на его след? Напрасно они уехали из Наталя.

Но в ответ на упреки журналиста Жюв только пожимал плечами: потерпи, Фандор, потерпи…

Казалось, его-то ничего не тревожит.

— Фандор, дружище, — сказал Жюв, — ты опять слишком торопишься. Еще шести месяцев не прошло, как мы потеряли след этого бандита, нечего отчаиваться, черт побери! Поверь слову Жюва — я обещал тебе, что мы отыграемся, и так оно и будет.

И, может быть, с целью отвлечь и занять чем-то другим мысли Фандора, Жюв добавил:

— Кстати, помнишь, Фандор, когда-то ты упрекал меня, что я просто помешался на Фантомасе? Так вот, мне кажется, что ты страдаешь тем же. Черт возьми, у полиции есть еще немало других дел. Знаешь, о каком странном происшествии я узнал сегодня утром и префектуре?

— Странное происшествие? Что именно, Жюв?

— Вот слушай, малыш, и посуди сам; представь себе…

Тут он остановился.

— Прежде всего, — сказал он совершенно спокойно, — я закурю сигару: один раз не в счет. Хочешь тоже? Или предпочитаешь сигареты?

Жюв два-три раза затянулся превосходной гаванской сигарой и затем продолжал: