Ночной холод (ЛП)

Лазарет был похож на столовую тем, что у статуй имелась общая тема. Вместо богов плодородия и пищи, приглядывающих за студентами во время еды, здесь находились божества, имеющие что-то общее с целительством. Такие как Аполлон и Эскулапа, два греческих бога. И как всегда казалось, что статуи наблюдают за мной, но выражения их лиц были замкнутыми и нейтральными, так что я не могла узнать по ним, что сейчас происходит с Никамедисом.

Я хотела делать еще один круг по комнате, как вдруг моё внимание привлёк звонок. Через мгновение в открытую дверь вошла пожилая женщина с седыми волосами и тёплыми, дружелюбными, фиолетовыми глазами.

– Бабушка! – я бросилась в её объятия.

На бабушке Фрост были чёрные брюки, белый пуловер и туфли, носки которых слегка загибались вверх. Под складками ее пальто находились слой зелёных, фиолетовых и серых косынок. По краям каждой косынки свисали монетки, которые весело забренчали, когда я крепко обняла бабушку.

Она отстранилась, обхватила моё лицо руками, и я почувствовала, как ко мне переходит волна ее любви. Внезапно всё это показалось мне не таким уж мрачным и безнадёжным, я даже немного успокоилась. Словно теперь, когда бабушка здесь, всё сразу наладится, хотя я, конечно же, знала, что это не так.

– Всё хорошо, тыковка, – пробормотала бабушка, проводя рукой по моим коротким волосам. – Всё будет в порядке. Вот увидишь.

Она снова заключила меня в объятия, и я почувствовала силу в воздухе вокруг неё – и эта старая, всезнающая, бдительная сила, казалось, обнимает меня вместе с бабушкой. Бабушка как и я – цыганка, что означает, что и ее Ника одарила магией. Но в её случае бабушка может заглядывать в будущее. Я задавалась вопросом, а не заглянула ли она в будущее Никамедиса прямо сейчас, но, когда я отстранилась, чтобы спросить об этом, сила уже исчезла, а её взгляд был так же ясен, как и мой. Когда бабушка смотрела на что-то, что видела только она, её глаза всегда казались пустыми.

– Я рада, что ты здесь, – прошептала я. Бабушка похлопала меня по руке.

– Я рада, что пришла. А теперь расскажи мне всё. Аякс, когда позвонил, рассказал только самое важное, но я хочу услышать это от тебя, тыковка.

Я проводила её к одному из диванов. Присев, она снова взяла меня за руку, и я начала рассказывать: про то, что на самом деле отравить пытались меня, а не на Никамедиса. На этом месте мой голос немного дрогнул, но меня сразу затопила волна любви и понимания.

– Это не твоя вина, тыковка, – сказала она. – Ни то, что сделал этот парень, ни то, что Никамедису был причинен вред.

Я прикусила губу и отвернулась, потому что не хотела, чтобы она увидела чувство вины в моём взгляде – особенно, когда речь касалась Никамедиса. Когда-то библиотекарь любил мою маму. Когда я перешла в Мифакадемию, он попросил Метис назначить меня на работу в библиотеке, чтобы по-своему приглядывать за мной. Я не могла избавиться от мысли, что ему не стоило этого делать. Иначе с ним было бы всё в порядке, если бы сегодня вечером меня там не было, если бы я никогда не заходила в библиотеку...

Одна из дверей, ведущая в приёмный пункт, распахнулась, и в комнату шагнула Метис. Мы все одновременно вскочили со своих мест и поспешили окружить её.

– Что случилось?

– Вы смогли вывести яд из его тела?

– Никамедис поправится?

Вопросы один за другим срывались с наших губ. Метис подняла руки вверх, и мы постепенно замолчали.

– Очень сильно помогло то, что вы выяснили, какой яд использовал Жнец, – начала она. – Это позволило мне выбрать для Никамедиса самое лучшее лечение и найти способ, как замедлить действие яда.

– Замедлить, но не остановить? – спросила Дафна, которая сразу поняла то, о чем Метис не договорила.

Аврора вздохнула.

– Да, замедлить, но не остановить. С ядом всегда сложно, особенно с магическим. В принципе, яды, как этот, высасывают всю магию, которую используешь для борьбы с ним. На данный момент только моя магия удерживает «Сочный Секлет» от того, чтобы причинить ещё больший вред телу Никамедиса. Но, в конце концов, яд приспособится к моей магии и начнёт её перебарывать. Когда это случится, он опять начнёт проявлять своё обычное воздействие и причинит ещё больше вреда – которое приведет к смерти Никамедиса.

Я закрыла глаза. В этот момент, даже ни к кому не прикасаясь, я всё же чувствовала глубокую печаль, так же исходящую и от профессора, – и она вторила моим собственным чувствам. Спустя мгновение я заставила себя открыть глаза и взглянуть на Метис.

– Значит, нет никакого... противоядия? – я едва смогла вымолвить эти слова, огромный ком встал в горле. – Никакого шанса спасти его?

Метис глубоко вздохнула, и этот вздох был длиннее обычного.

– Противоядие существует.

– И в чем тогда проблема? Идите и приготовьте его или что там для этого нужно делать. А потом дайте его Никамедису.

Она покачала головой. – Всё не так просто. Единственное известное противоядие против Сочного Секлета – это Хлорида-Амброзия, названная так в честь греческой богини цветов.

Хлорида-Амброзия? Я раньше никогда о такой не слышала и, судя по ничего не выражающим лицам друзей, они тоже.