Ночной консьерж

Кристина глубоко вздохнула. За все время, проведенное в Москве, сейчас она впервые ощутила спокойствие и умиротворенность. В эту самую секунду ей почти нравилось в Москве. Розовая пастель заката, зелень, свисающая к воде с Воробьевых гор и эти мускулистые парни в шортах со скейтами в руках, которые что-то кричат вслед яхте из-под огромного трамплина. Впереди кто-то несется по водной глади на ревущем скутере, рассекая реку, будто расстегивая молнию на брюках. А чуть позади яхты пыхтит маленький прогулочный кораблик с трубой, выкрашенной в три цвета, отнюдь не повторяющих колор национального флага. Кристине это показалось забавным. Кораблик – старинный, как в фильмах, действие которых происходит в прошлом веке на реке Миссисипи. А еще у него – хоть маленький, но настоящий парус. Она не могла не признаться себе, что хотела бы сейчас просто плыть на маленьком корабле под парусом по не очень чистой, но все же красивой реке и наслаждаться вечером, видом, вином, компанией друзей и ловлей воображаемых бабочек – призраков блаженства, вечно ускользающих из рук, а значит, дающих обещания. Как бы она хотела сейчас просто расслабиться… Разве не для этого существуют вечеринки? Но это не простая вечеринка. Кристина участвует в спектакле. Его придумал и срежиссировал человек, которого она четыре дня назад хотела убить. А сейчас она должна исполнить свою роль в его спектакле. Кристина снова вздохнула: хорошо исполнить.

Атташе по культуре на сцене сменил ведущий телеканала «Культура». Он нараспев прочел несколько сочных цитат из текстов чествуемой писательницы. И признался, что ему доставляет особенное удовольствие поприветствовать на этом вечере бизнесмена, филантропа и мецената, который учредил и финансирует фонд имени Астрид Линдгрен, поддерживающий молодых европейских литераторов.

«Дамы и господа! Приветствуйте Свена Ларсена!» – так сказал телеведущий. Так услышал Романов. Так услышали все. И взгляды всех обратились к сцене.

Свен Ларсен появился из-за кулис, заметно смущаясь. Осторожной походкой он прошел к микрофону, зажав в руке голубой носовой платок. Весь его вид говорил о сильном волнении или лихорадке. Ларсен постоянно вытирал платком пот, струившийся по лбу, по щекам и подбородку.

Кристина снова вздохнула, отвернулась от сцены и в одиночестве отправилась на нижнюю палубу. Все здесь играют роли, и ей тоже пора играть свою. Ларсен откашлялся и заговорил по-английски, провожая взглядом удаляющуюся спину Кристины.

– Герои каждого хорошего литературного произведения совершают ошибки. Если герои безгрешны, тогда они – бездушные манекены, лишенные страстей и глубин характеров, и значит, произведение – плохое. Но за что я особенно люблю героев Астрид Линдгрен – за их умение красиво признавать свои ошибки. У меня так красиво никогда не получалось.

Кристина слушала доносящуюся к нижней палубе речь, которую позавчера написал Серж, и не представляла, как ее отец мог бы произнести такое. А Ларсен на сцене продолжал:

– Я буду каяться, как умею. Один человек лишился свободы по моей воле. Не могу сказать, что этот человек мне симпатичен. Возможно, он в своей повседневной жизни гораздо хуже, чем я в худшем из своих поступков. Но я не могу успокоиться. Мне снится этот человек. Тот, кого я лишил свободы. Я просыпаюсь в холодном поту, – в этом месте Ларсен выразительно промокнул платком лоб, – и думаю – был ли другой выход? Мог ли я поступить иначе? И как это – иначе? Мне пришлось поступить так, как я поступил. Этот человек представлял опасность. И я предотвратил ее как умел. Что теперь? Теперь я должен заплатить за это. За каждую ошибку приходиться расплачиваться. И главное, что помогает нам по-настоящему исправить ошибку, – радость от возможности за нее расплатиться.

Публика слушала слова Ларсена в легком недоумении. Никто, кроме нескольких человек, не понимал, о чем он говорит. Кому-то показалось, что, подобно ведущему с телеканала «Культура», этот оратор цитирует отрывок из текста Линдгрен. Кто-то решил, что все высказанное – эксцентричное самовыражение шведского миллиардера. Этот имеет право на чудачества. Кому-то вообще все происходящее казалось шутливой светской инсценировкой.

Но когда прозвучали слова о расплате, на сцене возник еще один человек. Выправка, одежда и взгляд выдавали в нем солдата. В сочетании с восточной внешностью это произвело тревожное впечатление на собравшихся. Однако слова, которые он сказал в микрофон были вполне миролюбивы.

– Спасибо вам, господин Ларсен, за признание, – произнес Али. – Пойдемте, я готов принять ваш вексель.