Ночной консьерж

Отъехав от Финляндского вокзала в сгущающихся сумерках, продолжаем наш тур тропами русских революций. В арке Генштаба Мансур долго мусолит огромную «Cohiba Behike», прежде чем раскурить ее. Я опасаюсь очередной громкоголосой истерики, но шейх молчит, стряхивает пепел на мощенную булыжником площадь и наконец тяжело произносит: «Какие пьяные…» Я делаю вид, что не расслышал, хотя на самом деле расслышал и все понял. Я могу кивать и улыбаться, могу энергично поддакивать, но вникать в поток сознания клиентов не всегда входит в мои обязанности. Мансур еще раз с нажимом говорит: «Как много водка значит в истории вашей страны! Какими пьяными нужно быть, чтобы бежать по этой площади с оружием и захватывать этот дворец!» Слово «дворец» он произносит на итальянский манер – палаццо. Я почти вижу, как печень Мансура пульсирует лиловым, вывалившись наружу из широкого разреза в брюшине. От печени идет пар. Я закрываю глаза, чтобы шейх не смог разглядеть в них бесовский огонь, который смутит его. Смутит и приведет в ужас.

Ужинаем быстро. С опозданием и совсем не по регламенту. На корабле-ресторане, рядом с Дворцовым мостом, я заранее забронировал весь зал. Мансур предупредил, что состоится важная встреча. Однако его гость не появился, поэтому ужин превращается в скорый бизнес-ланч.

Метрдотель с официантами выстраиваются вдоль стены, приветствуя дорогого клиента. Им неважно, кто он, важно, что он хорошо заплатил. А заплачено как за пиршество для рок-группы до самого утра со всеми излишествами. Молодые официанты прилагают заметные усилия, чтобы скрывать любопытство, бросая украдкой взгляды то на меня, то на шейха, то на Али. Они не совсем понимают, кто в нашей компании самый богатый, но находятся в том возрасте, когда статус завораживает настолько, что втайне все они уверены – пообщавшись с богатым человеком, можно заразиться вирусом успешности и самому разбогатеть. Мне хорошо знакомо это чувство. Когда-то и я был таким. Это свойство молодости. Оно не зависит от образования и интеллекта. Официанты настроились на пиршество до утра и с изумлением принимают царские чаевые, когда мы втроем, быстро съев по порции блинов с черной икрой, поднимаемся из-за стола.

Теперь Мансур спешит. Через полчаса, ровно в полночь, должно исполниться его давнее желание. Боюсь называть это мечтой, потому что в моем понимании шейхи не мечтают. Они просто испытывают желание, протягивают руку и – вот: желание исполняется. Впрочем… Мансур обмолвился, что хотел этого с детства, так что, возможно, для него это было детской мечтой. Не скрою, мне лестно выступить в роли сказочного волшебника, исполнителя его заветного желания.

Мы едем на «Аврору», самый революционный из всех крейсеров. Нас ожидают как самых почетных гостей. К моему удивлению, вовсе не так дорого вышло заручиться услугами капитана третьего ранга, вместе с небольшой командой несшего караульную службу на корабле-памятнике. В счет было включено наше пребывание на борту, торжественное построение команды в парадной форме, трансляция песни «Что тебе снится, крейсер «Аврора»?» в репродукторах и – отдельной статьей то, чего Мансур желал больше всего. Этот любитель исторических реконструкций во что бы то ни стало хотел собственноручно пальнуть из корабельного орудия, ощутив себя спортивным арбитром, давшим старт революционной стометровке.

Объективные причины и доводы рассудка его не интересовали. В самом деле! Какого шейха будет заботить, что палубное орудие, из которого был произведен злосчастный выстрел, уже лет тридцать пребывает в разобранном состоянии. Муляжи, как известно, не стреляют.

Впрочем, этой информацией я с Мансуром не делился. Иначе, уверен, мне пришлось бы столкнуться с его сощуренным взглядом, которого достаточно, чтобы сообщить: «А я-то считал, для тебя нет невозможного… Выходит, есть? Зачем тогда я с тобой связался? Не пора ли найти настоящего профессионала!» Я не могу себе позволить встретиться с этим взглядом, ни при каких обстоятельствах. Моя мотивация – как помилование для приговоренного. Она превращает меня в идеального исполнителя. Вы хотели знать первое правило консьержа? Это оно и есть: «Никогда не говори клиенту «нет»!»

Поэтому в десять минут первого ночи в сопровождении капитана третьего ранга шейх проходит по палубе крейсера «Аврора» к носовому корабельному орудию и, как всегда пробормотав что-то гортанно-неразборчивое, дергает за шнур, чтобы активировать небольшой взрывпакет, заложенный в муляж ствола опытными саперами. Пушка огрызается в ночное небо глухим раскатистым плевком. Будто очередной фейерверк потревожил сонный город. Этот трюк обошелся всего лишь в 15 000 долларов, однако я не стал выделять их из общей сметы. Просто в графе «Аврора» значились двадцать пять тысяч. За все, оптом. Зато когда мы перемещаемся обратно в «роллс-ройс», я ловлю другой взгляд Мансура – глаза по-прежнему непроницаемы, но широко раскрыты, блестят, чуть навыкате, как протезы, а брови приподняты. Это означает: «Прекрасная работа. Я доволен».

Пять лет назад, поймав такой же точно взгляд другого шейха, я стал профессионально заниматься тем, чем занимаюсь до сих пор. Впрочем, в связи с последними событиями я уже не очень хорошо понимаю, чем именно занимаюсь, поэтому отвечаю Мансуру взглядом, который он никогда не сумеет расшифровать. Прищурившись, я несколько раз смыкаю ресницы, что может выглядеть мерцающей благодарностью кота за предложенную сметану или злорадным сигналом, переданным азбукой Морзе. Я не испытываю к Мансуру ни уважения, ни почтения, никаких чувств, которые в воскресных христианских проповедях принято называть добрыми. Один шутник когда-то давно придумал способ психологической разгрузки при общении с властными людьми, один вид которых способен вызвать сердечную аритмию. Он предложил в такие моменты представлять их голыми. Я поступаю иначе. Я несколько раз в течение дня смотрю на Мансура, представляя его умирающим. Зияющие раны, внутренности, вырванные из контекста, потоки крови, пена из рта, тик, агония. Обычные натюрморты из цикла «городской потрошитель». Гораздо эффективнее, чем картинки ню, уверяю вас.