Ночной кошмар Железного Любовника

Местная студия оказалась уменьшенной копией той, где снимают шоу Балахова. Те же белые диваны для почетных гостей, серые кресла, предназначенные тем, чьи истории будут обсуждать, и скамейки для простой публики. Меня с почетом проводили в гримерку, туда же стремглав прискакал режиссер программы, который с порога зашумел:

– Спасибо, Виола Леонидовна, что пришли.

– Давайте обойдемся без отчества, – предложила я. И мысленно добавила: «Все равно его никто правильно не произносит, ни у кого имя папеньки Ленинид в голове не укладывается».

– Шикарно! – завопил режиссер. – А я Ильяс.

– Ясик, не кричи, пожалуйста, – попросила гримерша, – с утра голова болит.

– Я вовсе не ору, – так же громко, как и раньше, возразил Ильяс, – просто у меня командный голос. Дорогая Виола, у нас сегодня съемки новогодней программы. Она выпадает из общего ряда – гостя с захватывающей личной историей нет. Есть веселье, музыка, песни. Главная мысль шоу: Новый год бывает всего раз в двенадцать месяцев.

– Свежая концепция, – язвительно произнесла женщина, орудовавшая спонжиком.

Но Ильяс, как токующий глухарь, не слышал ничего, кроме собственного голоса.

– Дорогая Виола, сегодня вы основное действующее лицо.

– Что мне надо делать? – встревожилась я. – Петь я не умею, танцую плохо, новогодних стихов не знаю…

– Для развлечения публики есть артисты, – пояснил Ильяс, – а вас я хочу попросить пройтись по студии с талисманом наступающего года и сказать о нем пару слов.

– Он не кусается? – с опаской осведомилась я.

– Ну что вы! – закатил глаза постановщик. – Милейшее, добрейшее, нежнейшее существо с ангельским характером, на сто процентов профессиональное, миллион раз участвовавшее в разных телепроектах, всеобщая любимица!

Я поняла, что мне вручат корзинку с каким-нибудь ужом, и спокойно ответила:

– Нет проблем. Вот только я не очень много знаю о…

Ильяс не дал мне договорить.

– Так на вас наденут «ухо», я подскажу, что надо делать, одну вас не оставлю. Светка, Света, ты где, несчастье наше?

В гримерной появился новый персонаж – девушка в сильно измятом платье.

– Жду, жду, когда меня позовут, – обиженно выпалила она. – Сами ж приказали не лезть без спроса к Виоловой, сказали: «Писатели все с закидоном, не понравится столичной штучке чего, взбрыкнет и свалит, не сложится у нас программа».

Ильяс нервно захихикал, не зная, как отреагировать на выступление девицы. А пожилая гримерша, продолжая возить по моему лицу губкой с тональным кремом, укоризненно произнесла:

– Подведет тебя, Светка, язык под монастырь. Сначала думай, потом говори.

– Че я сделала-то, Роза Михайловна? – заморгала девушка.

– Светлана, – опомнился Ильяс, – опетличь и заушь гостью.

– Русский язык, как больного ребенка, жалко. Надо же такое ляпнуть – «опетличь и заушь»! Пушкин в гробу переворачивается, – вздохнула Роза Михайловна.

– Вечно вы всем недовольны, – ринулась в бой Света, доставая из пакета небольшую черную коробочку с короткой антенной и длинным проводом. На конце шнура виднелся крохотный микрофон на прищепке, который, уж не знаю почему, на телевидении называют «петличкой». – Как сказать-то надо?

Роза Михайловна взяла в руку кисточку.

– «Прикрепите к одежде гостьи петличку и дайте ей микрофон для уха». Примерно так.

– А опетличь и заушь гораздо короче и всем понятно, – уперлась Светлана.

– Эй, челы, где Ильяс? – загудел из коридора чей-то баритон. – Суперский, лайфовый сюжет в новости надыбал. Просто улет. Порвем рейтинг.

Роза Михайловна поморщилась, словно от приступа зубной боли.

– Вот еще один златоуст. Имя ему Игнат. Надо понимать, что он вернулся с интересным репортажем.

– Ваще, блин, бомба! – радовался тем временем невидимый мне Игнат. – Сегодня Пономарев взял за шкирдон Агату, жену трупа Всеволода, сына Анатоля.

– Жена трупа… – тихо повторила гримерша. – Ну и ну.

– Эта новость всем известна, – крикнул в ответ репортеру Ильяс, – она уже прошла в выпуске горячих известий.

– А я закассетил, как ее в машину сажали, – похвастался Игнат, – она на весь мозг отдавленная.

– Машина? У нее «мозг отдавленный»? – уточнила Роза Михайловна – борец за чистоту русского языка. – Вчера я зашла в банк и услышала случайно, как наш Игнат с менеджером беседует. Девушка у него спрашивает: «Кредит оформлен на вас?» А он отвечает: «Нет, на пылесос».

– Подвели Агату к автомобилю, – надрывался в коридоре Игнат, – а она со всей дури как тюкнется физией о дверцу. Полицейские обалдели. Ну, да они у нас ваще тупизна, надо было психованную хватать и держать, да куда там, пасти разинули, буркалы выпучили. А задержанная снова с размаху лицом о стойку – бумс. Затем по двери – трах. Потом хлобысь мордой о край крыши. Кровищи! В разные стороны летит струями. И все молча. Не лицо теперь у красотки, а месиво. Небось нос сломала и зубы повыщелкала.

– И ты снимал? – рассердилась Роза Михайловна.