Ночной молочник

– Пристрели его! – крикнул ему, все еще махая рукой и пытаясь струсить с нее кота.

Напарник водил дулом пистолета, прицеливаясь в кота, но не успевая выстрелить. Кровь из прокушенного запястья уже попала и на одеяло, и даже на лицо человека с пистолетом.

Прогремел выстрел, и Мурик гулко упал на деревянный пол. Освобожденный от кота мужчина схватился рукой за грудь. Сквозь его пальцы сочилась кровь. Он вдруг захрипел и упал рядом с котом. Его глаза нашли напарника и остановились, замерли. Он был мертв.

Побледневший напарник скривил губы. Растерянно развел в стороны руки, по-прежнему сжимая в правой пистолет.

– Что за херня?! – услышал Дима шепот человека с пистолетом. – Что за херня?!

Человек обернулся к Диме. Приставил к его лбу холодное дуло и нажал на курок. Дима даже не успел испугаться. Пистолет дал осечку. Вместо грохота выстрела – сухой металлический щелчок.

Человек нажал на курок еще раз – снова осечка. Он нервным движением сунул пистолет в карман куртки и быстрым шагом вышел из комнаты.

Диму наконец догнал запоздалый страх смерти. Он сидел неподвижно, уставившись на труп мужчины и на окровавленное тельце Мурика. В комнате было непривычно темно и душно.

Пятно крови, вытекавшей из-под лежащего трупа, приближалось к голым ступням Димы. Когда расстояние между кровавой лужей и пальцами ног Димы уменьшилось до сантиметра, он поднялся и отошел к двери. Постоял там минут десять. И тут его закачало, затошнило. Он вышел в коридор и увидел приоткрытые входные двери с выломанной внутренней металлической задвижкой. Видимо, замок они открыли отмычкой, а вот для задвижек отмычек не бывает. Холодный воздух, наполнивший коридор, немного приободрил Диму. Но его по-прежнему тошнило. И, закрыв входную дверь, Дима заперся в туалете. Завис головой над унитазом и принялся заталкивать себе в рот указательный и средний пальцы правой руки, вызывая рвотный позыв. Минут десять он опустошал желудок, отхаркиваясь и откашливаясь. Потом долго полоскал рот.

«А может, он жив?» – подумал Дима о мурике, снова выйдя в холодный коридор.

Вернулся в ванную, взял чистое белое полотенце. В комнате, стараясь не наступать на кровь, разложил полотенце на чистом участке пола и переложил на него окровавленного мурика. Белое полотенце сразу стало красным. Дима завернул кота в полотенце и с ним в руках пошел в гараж. Холод подгонял его, покалывал по щиколоткам, ведь он вышел в шлепанцах без задников на босу ногу.

В гараже опустил полотенце с муриком на бетонный пол рядом с обогревателем. Включил самодельный источник гаражного тепла. И вспомнил, как в этом же месте отходил и выздоравливал мурик после его стычки с соседским Кингом. «может, и сейчас выживет?» – с надеждой подумал Дима, глядя на неподвижное и окровавленное кошачье тельце.

Достал с полки ампулу. Сбил стеклянную верхушку и, развернув оскаленную мордочку мурика к потолку, вытряхнул все капли из ампулы ему в пасть.

После этого накрыл мурика тряпками и вышел из гаража.

Мимо на «москвиче» проезжал по улице знакомый старик, живший через два дома от Димы. Он бросил на Диму удивленный взгляд. Дима дотронулся пальцами до своего лица и нащупал на подбородке и правой щеке подсыхающую кровь. Быстро закрыл гараж и вернулся в дом, чтобы умыться.

71

Киевская область. Макаровский район. Село Липовка

Снег еще держался на земле, на полях. В лесу он крепче держался за землю, а вот с вершины пригорка над озером уже стал сползать, оголяя песчаную макушку. Теперь Ирина спускалась на санках с Ясей в руках с нижней части пригорка. Яся улыбалась. Ей то ли спуск нравился, то ли солнышко, пристроившееся прямо над ними, над пригорком, над Липовкой. Пристроившееся над ними в небе и светившее оттуда смелее и теплее обычного.

Снег ведь уже и не снег был, а так, тонкая корка, которая то трещала под железными полозьями санок, то звенела, будто железо о железо ударялось.

Накатавшись до усталости в ногах, провезла Ирина Ясю на санках до ближайшей скамейки у чьих-то ворот. Присела отдохнуть.

Мимо по обледенелой обочине проехала на велосипеде толстая женщина в ярко-синей китайской куртке на синтепоне и в теплых шерстяных брюках серого цвета. На ходу оглянулась. Проехав метров двадцать, с велосипеда сошла. Велосипед к старому некрашеному деревянному забору прислонила, а сама назад воротилась, к Ирине. Лицо ее показалось Ирине знакомой.

– Ты же бабы Шуры дочка? – спросила она.

– Да.

– А фамилия?

– Коваль.

– А чего ребенка на прививки не приносишь? – строго спросила женщина.

– Так она ни с кем не играет, дома сидит! – стала оправдываться Ирина.

– На нее даже медицинская карточка не заведена! Ты что, хочешь, чтобы тебя потом за халатное отношение к ребенку наказали? Вон, у Лены Шип из Фасивочки дочку отобрали и материнских прав лишили! Чуть крошку свою голодом не уморила!

– Я свою кормлю! Вон, румянец у нее! – Ирина показала Ясю личиком женщине.