Ночной народ

Психиатр выглядел неплохо. По его виду сложно было сказать, что он испуган или излишне напряжен. Дейкер смотрел на дорогу едва ли не с вдохновенной целеустремленностью.

- Возьмите! - капитан протянул доктору запасной пистолет.

Дейкер встрепенулся - ему было не так просто вернуться из мира своих фантазий в мир реальный - и удивленно посмотрел на капитана.

- Зачем? - спросил он, чувствуя, как что-то невидимое напрягается у него внутри. - Я все равно не умею стрелять...

Эйкерман скривился. Ну и компания подобралась!

Тем временем спиртное сделало свое дело: Гиббсу показалось, что от этих нескольких глотков он словно протрезвел. Разрозненные скачущие буквы начали складываться перед глазами в осмысленный текст... Даже не просто в текст - к своему удивлению, бывший священник убедился, что написанное имеет более чем непосредственное отношение к их поездке.

- И сказал Моисей народу... - раздался с заднего сиденья дрожащий голос, - вооружите себя и людей на войну, чтобы они пошли совершить мщение Господне на Мидиан... и все города их и владения, и селения их сожгли огнем... и вместе с убитыми их убили и царей их и людей их и скот...

Гиббс осекся и замолчал. Текст вновь растаял, и - что самое худшее ему начало казаться, что он читал этот отрывок и раньше, но в тот раз все звучало немного по-другому. И уж не ему с его грехами было изменять слова Святого Писания... Но откуда тогда взялся в тексте Мидиан? Не сам же Гиббс выдумал его...

От всего этого бывшему священнику стало жарко, он откинулся на спинку сиденья и замер, хлопая рыжеватыми ресницами.

Гиббс и не догадывался, какое впечатление произвели эти слова на Эйкермана.

Вначале капитану показалось, что он просто ослышался. Одно дело слушать проповеди со стороны, но совсем другое - становиться самому как бы участником событий, упомянутых не где-то, а в ТАКОЙ книге. (Сам Эйкерман, как, кстати, и Дейкер, Библию никогда не читал.) От одной мысли об этом предстоящая операция приобретала особую окраску... Да, эта цитата едва ли не кричала, что их ждет отнюдь не веселая загородная прогулка-сафари.

- Черт! - изменившимся голосом произнес капитан. - Кажется, нам предстоит встреча с дьяволом...

- Я не верю в дьявола! - нервно и нетерпеливо вставил Дейкер, метнув в сторону ошалевшего священника презрительный взгляд. Психиатр догадывался, откуда могли выскочить эти "пророческие слова", - из дурной головы и фляги.

На лице Эйкермана появилась злая усмешка. Что ж, он сумел оценить, какой важности дело ему предстоит.

- Поверите! - и в голосе его звучала фанатичная убежденность.

58

Ничто не делает человека таким всесильным, как вера. Ничто не делает его таким твердолобым, как вера.

Пророчество легло под ноги бравому капитану, становясь тем трамплином, с которого он будет совершать свой великий прыжок - вряд ли даже при таких условиях его можно назвать взлетом: Эйкерман не принадлежал к тем людям, что способны летать. Его можно было сравнить скорее с танком, чем с самолетом-истребителем. Но почва под ногами его своеобразной морали - ибо и отсутствие таковой бывает иногда моралью - теперь была, и никто не мог ее вышибить.

Эйкерман всегда подозревал, что, следя за порядком, выполняет миссию, предначертанную свыше. Прочитанное Гиббсом окончательно убедило капитана в том, что он не ошибался, - так чему он должен был удивляться? Еще одному доказательству своей и без того очевидной правоты?

И все же сам факт наличия пророчества давал ему нечто большее: он помогал избавиться от противоречия между ЗАКОНОМ и частными закончиками, слишком бережно относящимися ко всяким выродкам. До сих пор Эйкерман имел право только избивать недочеловеков, попавшихся ему в руки, - цитата развязывала ему руки для большего. С кем он должен был сражаться?

С нечистью.

А где, укажите, в Конституции сказано, что нечисть истреблять нельзя? Все разрешено, что не запрещено, пусть даже и нет теперь старых добрых законов, не только позволявших истребление рода нечеловеческого, а благословлявших его. Да и был у него теперь за спиной такой закон - тот самый, что люди договорились считать законом божьим. Никогда еще Эйкерман не испытывал такого морального подъема.

Дейкер заметил перемену в капитане, но его занимали сейчас совсем другие мысли.

Мысли о высшей миссии - но уже о своей. А о ней окружавшие психиатра людишки и знать-то были недостойны...

Автомобиль Эйкермана и все остальные остановились напротив уже частично погруженных в вечерний полумрак ворот.

Солнце уходило быстро... Похоже, оно старалось избежать неприятных сцен, что вот-вот должны были разыграться под нахмурившимся небом.

- Здесь, - довольно проговорил Эйкерман.

Из машин начали выходить. Где-то возле кирпичной кладки жалась испуганная группка Джойса, на которую теперь было больно смотреть.