Ночной Охотник

– Нет… Да… Не знаю. У него на голове был пакет. Я подумала, что, может быть, сумею спасти его. На крыше есть маленькая каменная пепельница. Джек выходил туда курить. Этой пепельницей я и разбила окно. А потом, когда залезла в дом, увидела, что помочь ему уже нельзя…

– Думаете, он пытался покончить с собой?

– Нет.

– Тогда что, по-вашему, произошло?

– Не знаю.

– Джек был гетеросексуалом? – спросила Мосс.

– Разумеется, черт возьми! И гомофобом он не был. В нашей команде есть геи, и он с ними прекрасно ладит. Ладил.

– Он злоупотреблял спиртным, наркотиками?

Данута обратила взор в маленькое окно микроавтобуса, глядя на дом, где сновали туда-сюда криминалисты.

– Мы спрашиваем в конфиденциальном порядке. Это поможет следствию, – объяснила Эрика.

– Он любил курить…

– Марихуану?

Данута кивнула.

– И однажды, много лет назад, когда делал документальный фильм о «Горящем человеке»[25], принял экстази. Так мы ведь все баловались. Он любил оторваться, но я бы не сказала, что у него были проблемы с алкоголем или наркотиками.

– Понятно.

– Дом принадлежит ему? – спросила Мосс.

– Да.

– Что еще вы могли бы добавить?

– Проявите деликатность, когда будете сообщать его жене, ладно? Ей в последнее время нелегко.

Эрика кивнула. Они увидели в окно, как из дома показались носилки с трупом в черном мешке, который понесли в машину «скорой помощи». Толпа на улице все увеличивалась. Вспышки фотокамер сверкали, словно крошечные яркие булавочные головки.

В открытую дверь микроавтобуса постучали, в салон просунул голову Крейн.

– Босс, можно вас на два слова?

– Спасибо, Данута. Домой вас отвезут, – сказала Эрика. Данута едва заметно кивнула. Эрика с Мосс извинились и вышли из микроавтобуса.

– Тут одна соседка желает с вами побеседовать. Говорит, вчера вечером кто-то пробрался к ней в дом и выкрал детскую одежду, – сообщил Крейн.

– Почему она в этом так уверена? – спросила Эрика.

– Одежду сняли прямо с ребенка.

Глава 34

– И больше ничего не пропало? – спросила Эрика, подходя к окнам в детской. Комната находилась на первом этаже. Из нее открывался вид на пожелтевший газон с неухоженными клумбами. В окна светило солнце, на новом бежевом ковре лежали две квадратные тени. Стены не так давно были освежены белой краской и украшены бордюром в виде шагающих разноцветных слоников.

– Нет. Ничего… – ответила молодая женщина, жившая через два дома от Джека Харта. Бледная, изможденная, она крепко прижимала к груди свою маленькую темноволосую дочку. У обеих были короткие густые волосы и большие карие глаза.

Мосс отошла от стоявшей в середине комнаты деревянной кроватки к высокому комоду у стены по левую сторону, на котором лежали пеленальный матрасик, большая бутылка жидкого крема и «радионяня».

– «Радионяня» была включена? – спросила Мосс.

– Да.

– «Радионяня» работает всю ночь, миссис Мерфи? – уточнила Эрика.

– Можно просто Кэт. Она включена всю ночь. Мы спим в соседней комнате. Я часто захожу к Саманте.

– Как часто?

– Каждые три часа. Будильник ставлю.

– Вы знаете, в котором часу исчезла одежда?

– Точно не скажу. Я заметила только утром.

– И вы не слышали ничего необычного по «радионяне»? Ничего, что теперь, после того, что произошло, кажется вам странным? – допытывалась Мосс. Она подошла к малышке и протянула ей палец. Та поймала его в свою крошечную ладошку и засмеялась.

– Нет. Саманта – очень спокойный ребенок. Я не сообразила, что к чему, пока не услышала шум на улице. Это правда, что Джека Харта задушили? Как того доктора недели две назад?

– Мы не даем комментариев по данному делу, – сказала Эрика.

– Это мой дом! Я имею право знать!

– Мы считаем, что он умер при подозрительных обстоятельствах. Это все, что мы можем сказать.

– Он был хороший человек. Джек Харт. Единственный со всей улицы, кто всегда здоровался. Спрашивал про Саманту. Присылал поздравительные открытки. Он был совсем не такой, как по телевизору.

– В последние две недели здесь появлялся кто-нибудь чужой, ходил по домам, может быть, расспрашивал про охранную сигнализацию? – осведомилась Мосс.

– Ни о чем таком не слышала. Могу у мужа спросить, когда он вернется домой.

– А когда он вернется?

– Поздно, сегодня вечером. Он в центре работает.

– Хорошо. Одно из окон в этой комнате было открыто вчера вечером? Следов насильственного проникновения не обнаружено.

Женщина приняла виноватый вид.

– Да, но совсем чуть-чуть. Обычно в нашем районе спокойно, а наш дом зажат между другими домами. Вчера вечером было очень жарко. Я не знала, что делать. Хотела, чтобы ей было тепло, но чтобы она не перегрелась. На этот счет столько разных мнений… – Женщина заплакала, крепче прижимая к себе малышку.

– Саманта у вас первый ребенок? – спросила Мосс. Девочка все еще держала ее палец в своем крошечном кулачке. – Трудно быть матерью, – продолжала Мосс. – Все растят детей, но никто не хочет признать, как это трудно. И я сейчас говорю не как сотрудник полиции.