Ночной охотник

– Виктор Демьянович, дико извиняюсь, могу я подойти к Егору Макаровичу чуть позже? Мне бы выйти?

По лицу Александра было видно, что ему нехорошо. Говоря это, он показал рукой на живот.

– Твое дело. Но давай быстрее, – сказал МВД и, притянув к себе своего нового помощника, добавил: – Неженки мне тут не нужны. Работа тяжелая. Иди.

Туманов-младший кивнул и быстро скрылся за углом, а Виктор Демьянович проводил его строгим взглядом.

Егор Макарович, седой улыбчивый и невысокий человек, сидел во главе длинного стола для совещаний.

– Ребята, позвал вас, чтобы вы все, а не один Виктор Демьянович, понимали, что дело серьезное. У нас двойное убийство и огнестрельное оружие, которое гуляет по городу. Сегодня уже звонили из… Сами понимаете. Если в ближайшее время мы не предоставим какие-то результаты, то нам пришлют сюда в командировку «довесок». И будем мы все лаять по свистку. Оно нам надо? Нет. Поэтому очень вас прошу приложить все возможные усилия. Хорошо?

– Так точно, Егор Макарович! – ответил за всех Миронов. – Можем идти?

– Да. И еще, ребят, глупо звучит, если где-то очки мои увидите, то принесите! Весь день не могу найти!

Это был очень веселый, чудаковатый и рассеянный человек. Он постоянно что-то терял, любил пошутить и крепко выразиться, но когда дело касалось чего-то важного, то серьезнее человека было не сыскать во всем уголовном розыске, даже Миронов ему в подметки не годился.

– Витя, останься! – задержал он на пороге Виктора Демьяновича. – Скажи мне, как там мой? – Под «моим» он, естественно, подразумевал сына. – Осваивается? Где он, кстати?

– Нездоровится ему немного. Но вы не волнуйтесь, поднатаскаем его – все хорошо будет.

– А ты не церемонься с ним! – с улыбкой сказал начальник. – Ты уж извини, что на тебя его повесил. Я вообще не хотел, чтобы он этим всем занимался, но сердцу не прикажешь, как говорится. Пойми, я доверяю тебе, знаю, что у тебя есть чему поучиться.

– Будем работать, – сказал Виктор Демьянович. Он всегда так говорил, когда начиналась чувствительная беседа и он не знал, как ему себя повести. Все подобного рода разговоры казались ему неловкими, поэтому у него были свои заготовленные фразы на все случаи жизни, такие как «будем работать», «любопытно» и его любимая «это хорошо».

– Я на тебя надеюсь, – улыбнулся Егор Макарович. – Ступай.

Миронов вышел за дверь и выдохнул. В коридоре его поймал Александр.

– А вы почему так быстро? Опоздал на свое первое совещание… Дико неловко. Еще и к отцу к тому же.

– Ничего… Макарыч переживет. А где ты был?

Саша замялся.

– Да там, ерунда, я готов продолжать работу. Никаких жалоб.

У Миронова во взгляде на мгновение мелькнуло подозрение, что парень переоценивает себя и свои возможности работы в уголовном розыске, но оно улетучилось так же быстро, как и появилось.

– Ну, смотри, как бы эта ерунда тебе не навредила.

– Да… а что было на совещании?

– Звонили оттуда. – Миронов показал пальцем наверх.

– Что? Прям оттуда? – многозначительно спросил Саша, гротескно повторив движение Миронова.

– Из главка! Ждут от нас скорейших результатов, иначе командируют «помощничков».

– А это разве плохо? Просто вы так говорите, как будто плохо.

– Да, вообще-то, не очень.

– Почему? Помощь лишней не бывает…

– Ты читал басню Крылова про птицу, ракообразное и рыбу?

– Кажется, я вас понял.

– Появление человека оттуда покажет нашу полную некомпетентность… Ладно, иди занимайся делами.

– Подождите! – остановил его Александр. – Может, мне извиниться перед… – он замялся, – Егором Макаровичем?

– Тебе видней. Твой же отец. Думаю, лишним не будет, – отчеканил МВД.

В шесть вечера Арсений стоял в полном обмундировании патологоанатома над распластанным на холодном металлическом столе телом молодой женщины. Проведя полную фиксацию всех признаков и характеристик: рост, вес, возраст, – он перешел к изучению отдельных частей тела и их особенностей. Наконец, записав все факты и свои соображения, Арсений приступил к аутопсии – начал вскрытие. К десяти вечера он успел закончить только с телом женщины. Значит, второй потерпевший откладывался на следующий день, впереди было еще составление протокола, эпикриза и так далее. Работа сложная, трудоемкая и, казалось бы, не из приятных, но Арсений любил свое дело и верно ему служил, хотя уставал порою дико.

Когда в десять вечера он присел возле зашитого тела на старый неудобный металлический стул, то почувствовал, что устал, но это была усталость с приятным чувством хорошо выполненной работы.

Пока Арсений переодевался, мыл руки и лицо с антибактериальным мылом, он думал, как бы ему незаметно и, насколько это возможно, просто поинтересоваться завтра у Виктора Демьяновича об этом деле, потому что оно намертво засело в пытливой голове Арсения.

Он еще час или два составлял все необходимые бумаги, после чего накинул легкий пиджак, взял свой рюкзак и вышел во тьму ночного города.