Ночной Орел

— Дайте! глухо проговорил Кожин и протянул дрожащую худую руку. Он несколько paз перечитал скупые мелкие строчки, написанные рукой Иветы. Узнав её почерк, с жадностью всматривался в каждое слово. Письмо подействовало на него, как целебный бальзам. Вернув письмо, Кожин сказал:

— Уничтожьте его! Я твёрдо запомнил: Кнежевесь у Праги, дом сорок три…

Пока Коринта расправлялся с тоненькой бумажкой: тщательно разжёвывал её и проглатывал, Кожин у него на глазах преобразился — у него снова появилось желание жить, бороться, побеждать. Так остановившийся маятник часов начинает от внешнего толчка снова работать и двигать всю сложную систему зубчатых колесиков.

17

Весна разгоралась всё ярче, всё решительнее: Весна Победы, Весна Свободы, Весна Мира и Жизни! Ещё огрызалось недобитое фашистское чудовище, но весна уже готовила цветы радости. Обречённые поработители трусливо метались, думая лишь об одном: как уйти от расплаты, как спасти свою шкуру?

В субботу, 21 апреля, в кабинет профессора Гляйвица пришёл штурмбаннфюрер Коринг. Гестаповец был очень расстроен:

— Герр профессор, мне надо с вами поговорить!

— И мне с вами, герр штурмбаннфюрер. Вы пришли очень кстати!

Директор лаборатории тоже утратил свою былую спесь: плечи его опустились, под глазами появились мешки, голос предательски вздрагивал.

Коринг вынул из кармана длинный узкий конверт:

— Я получил приказ из канцелярии протектора. Нам предписывается в ближайшее время ликвидировать лабораторию, со всеми людьми и материалами перебазироваться в Пильзен. Думаю, что смысл этого приказа вам не нужно растолковывать.

— Смысл ясен. Тем более, что я тоже получил тайный приказ о переезде в Пильзен и в этом приказе открыто изложены смысл и цель переезда. В Пильзен ожидают американцев. В связи с этим невольно напрашивается мысль, что это действует наш уважаемый магистр Лариш-Больц…

— Я тоже об этом подумал.

— Вот видите! Хорошо, что вы вняли голосу разума и оставили доктора Коринту в покое. Кстати, герр щтурмбаннфюрер, вы доложили начальству, что агравин у нас уже есть?

— Нет, герр профессор. А вы?

— Я тоже пока воздержался. Агравина у нас, собственно, нет. Есть только доктор Коринта, который знает, как его изготовлять и как им пользоваться.

— Ничего. Мы заставим этого чеха развязать язык. Только бы его отсюда благополучно увезти. У меня, герр профессор, такой план. Мы с пленниками уйдём через тайный ход. Открыто выезжать опасно. Ликвидацию виллы поручим командиру нашей СС Шмидту.

Коринг подумал и согласился:

— Пожалуй, это самое правильное решение… А теперь, герр профессор, у меня ещё небольшое дельце. Мой друг Курт Штильберг приглашает нас обоих на прощальный ужин. Он тоже уезжает с семьёй на запад. Помните, мы с вами были у него однажды. У него очаровательная супруга. Кстати, я забыл вам прошлый раз сказать что она бывшая жена доктора Коринты.

— Вот как! Это интересно! Когда же ужин?

— Сегодня, герр профессор.

— Ну что ж, я не прочь в последний раз провести в Праге весёлый вечер.

18

У Штильбергов всё было готово к отъезду: чемоданы упакованы, служанка Ружена рассчитана, ценная мебель отправлена багажом. В гостиной был накрыт простой стол, сервированный без серебра и хрусталя, но зато с обилием вин, ликёров и богатых закусок. Приглашены на вечер были только самые близкие друзья семьи, подавала сама, хозяйка, очаровательная фрау Марта.

Вначале настроение у гостей было мрачное: полупустая квартира навевала мысли о собственной неустроенности, болтливость взбудораженного предстоящим отъездом хозяина раздражала, броская красота хозяйки вызывала тоску. Общий страх толкал на откровенность.

— Мы все завидуем тебе, Курт! — сказал другу Коринг. — Завидуем, что у тебя такая прелестная жена, завидуем, что ты вовремя уезжаешь из этой западни!

— Отсюда надо всем уезжать, Гельмут. Мне достоверно известно, что в Прагу нагрянут проклятые большевики. Хотя я и не военный, но, честно говоря, мне не хочется встречаться с русскими фанатиками. Уж лучше иметь дело с культурными американцами. А вы что, неужели так до конца и проторчите здесь, в своей лаборатории?

— Нет, Курт, мы тоже скоро снимемся. Бывший муж твоей жены слишком ценное сокровище, чтобы оставлять его большевикам.

— И куда же вы с ним собираетесь?

— Это секрет, Курт, большой секрет!

— Ну, пусть секрет! Только смотри, Гельмут, не теряй времени! За твою голову я не дам и пфеннига, если ты попадёшься в лапы к большевикам!

— Смотри за своей головой, Курт! Ты ведь немало нажился на чужом капитале!

— Ну, ладно, Гельмут, не сердись. Мы все в какой-то мере замешаны в этой большой игре. Давай выпьем за фюрера!

Коринг поднялся с бокалом вина и гаркнул:

— За фюрера, господа!

Марта ни минуты не сидела на месте: то подливала в рюмки вина, то бегала на кухню за новыми блюдами, то переходила от гостя к гостю, весело болтая. Непринуждённое веселье продолжалось до одиннадцати часов.

Ровно в одиннадцать в передней резко прозвенел звонок.

- Кто-нибудь из опоздавших, Курт? — спросил Коринг.

— Не знаю… Нет, кажется, я никого больше не приглашал.