Ночной орёл

Помимо ученых, входящих в состав комиссии, на заседание были приглашены только лица, имеющие непосредственное отношение к делу. Среди них были: Иван Кожин, Вацлан Коринта, полковник Локтев, Ивета Кожина, Марта Коринтова, лесничий Влах, директор одной из остравских шахт Горалек и другие. На специальном самолете были привезены бывшие нацистские чины, ныне военные преступники, отбывающие свои сроки по приговору народного суда.

Председательствовал на собрании профессор Батурин.

Сначала были зачитаны все собранные материалы — докладная записка майора Локтева, составленная в январе 1945 года, протоколы экспертов о секретной лаборатории в Праге, где нацистские ученые пытались раскрыть тайну Ночного Орла, взятого в плен при сражении в Медвежьем логу, показания очевидцев и участников событий.

После чтения, продолжавшегося два с половиной часа, комиссия приступила к последнему опросу главных свидетелей.

Первым попросили высказаться Ивана Кожина. Он заявил:

— Мне трудно говорить от имени Ночного Орла, хотя меня и убедили в том, что именно я и был тем летающим человеком, о котором говорится в докладной записке товарища Локтева. У меня нет подлинного прошлого. Я знаю о своей минувшей жизни лишь по рассказам друзей. Я же сам помню себя лишь с чешской деревни Кнежевесь.

Как я в ней очутился, не знаю. Правда, мне подарили, если можно так выразиться, искусственное прошлое, этакий своеобразный психологический протез, которым я могу пользоваться в жизненном обиходе, но который не имеет живой связи с моим теперешним сознанием. Так искусственная нога позволяет человеку двигаться, создает внешнее впечатление его физической полноценности, но она ничем не связана с живым организмом — в ней не пульсирует живая кровь, в нее не идут от мозга тонкие волокна нервных тканей. Даже воспоминания раннего детства, вошедшие в сознание человека по рассказам взрослых, имеют больше права называться живым прошлым, чем тот психологический протез, который заменяет прошлое в моем сознании. Ночной Орел для меня столь же загадочен, товарищи, как и для вас. Мне рассказали о его подвигах на территории Чехословакии, о пытках, которым он подвергался в плену у нацистов в какой-то секретной тюрьме-лаборатории, о его побеге из этой тюрьмы вместе с товарищем Коринтой. Вы знаете все подробности этих событий не хуже меня. Вернувшись в жизнь с новым сознанием, я много раз пытался обнаружить в себе те необыкновенные способности, которые приписываются Ночному Орлу. Но напрасно. Что-то, видно, нарушилось в нервной структуре моего организма. Я страдаю теперь боязнью высоты, а это ни в коей мере не вяжется со способностью свободно парить в воздухе. С полной ответственностью я могу говорить лишь о последнем десятилетии своей жизни, но это вряд ли может кого-нибудь заинтересовать.

После этого попросили высказать свою точку зрения бывшего врача Вацлава Коринту.

Он был предельно краток:

— У меня нет прошлого. В отличие от моего друга Ивана Кожина я не ощущаю приписываемое мне прошлое как психологический протез. Мне противно отождествлять себя с героем каких-то невероятных рассказов о летающих людях. Мне кажется это несерьезным. Мне приписывают открытие принципа свободного полета и изобретение какого-то агравина — чудесного препарата, способного приводить организм человека в состояние искусственной невесомости. Мне ничего не известно об этих делах.

Здесь зачитывались показания гитлеровцев из секретной лаборатории. Они утверждают, что видели действие агравина на кролике и на эсэсовских солдатах. Я не знаю, что они там видели, но считаю этот агравин, равно как и идею свободного полета вообще, полнейшим абсурдом. Это противоречит здравому смыслу. Больше мне нечего сказать по этому вопросу.

— Товарищ Коринта! — обратился к нему профессор Батурин. — Наши эксперты напрасно бьются над загадкой кровати-весов. С этим странным спальным прибором мы столкнулись в секретной лаборатории нацистов. Кроме того, о подобном, хотя и более примитивном приспособлении нам рассказал присутствующий здесь товарищ Влах. Если вы не можете вспомнить о назначении этого прибора, то, быть может, в ваших мыслях заново возникнет какая-нибудь интересная ассоциация в связи с этим несколько непривычным агрегатом? Любое ваше предположение будет ценным.

— Нет, у меня не возникает никаких ассоциаций, — ответил Коринта. — Мне уже сотни раз задавали этот вопрос о кровати-весах, но мне этот прибор кажется просто нелепой технической шуткой.

— Еще вопрос. Вы пытались вернуть себе прежнюю профессию?

— Я ничего не знаю о моей прежней профессии и знать не желаю. Читать и писать я научился, и этого мне достаточно. Я работаю на заводе кладовщиком. У меня есть жена, дочка. Чехословацкое правительство выплачивает мне пенсию по инвалидности.

Меня уверяют, что я бывший узник гестапо, участник Сопротивления и прочее в этом роде. Пенсию мне назначили за какую-то психическую травму, в результате которой я полностью потерял память. Пусть так, правительству виднее. Но сам я не чувствую себя инвалидом. Я здоров и вполне доволен своей судьбой.