Ночной пасьянс

Обо всем этом Щерба думал, идя в прокуратуру. Было около семи вечера, люди возвращались с работы, а он устало, пошаркивая, шел в свой прокуренный кабинет. Где-то за домами, за нагромождением серых, черных, зеленовато-ржавых крыш распылался закат, полоснув по белым буклям медленных редких облаков недолговечным красным высоким светом, предвестником ветреного дня, как это бывало в конце августа...

Войдя в кабинет, Щерба позвонил Скорику, хотя и не надеялся его уже застать. Но Скорик оказался у себя.

- Виктор Борисович? Это Щерба... Что вы так поздно сидите?.. Понятно... Еще не читал, сейчас начну... Только оттуда... Скажите, какая обувь была на убитом?

- Шлепанцы. Суконные со смятыми уже задниками, - твердо ответил Скорик.

- А черные, довольно новые туфли вам не попадались?

- Нет.

- Из показаний соседки получается, что имелось у него три пары обуви: утепленные коричневые ботинки, коричнево-желтые повседневные и эти выходные черные. Она называет их "банкетными". Утепленные на месте, в коричнево-желтых старых его похоронили, как я понимаю, потому что не оказалось черных "банкетных". Я их тоже не видел. Не стали бы человека класть в гроб в старой стоптанной обуви. Верно?

- Пожалуй, - неуверенно ответил Скорик.

- Надо искать эти туфли. Почему они "ушли" из квартиры, понять не могу... Ну ладно, до завтра... Да, вот что: в ЖЭКе есть такой слесарь Войтюк Игнат Петрович. Вроде он делал новые ключи для Шимановича по просьбе соседки. Шиманович свои якобы утерял. Вы поняли меня?

- Понял, конечно! Установим через участкового.

- Ну, и что за человек этот Игнат Петрович.

- Да-да... Понятно, Михаил Михайлович.

- Вот теперь все, - Щерба положил трубку и подумал: "Не сделал ли Игнат Петрович еще один комплект ключей для себя?" Потом достал из бокового кармана фотографию Шимановича, втиснул в серый конверт и засунул в ящик письменного стола, туда же отправил и изъятый календарь-еженедельник Шимановича. Покончив с этим, Щерба принялся читать дело, попутно сравнивая свои впечатления после посещения квартиры Богдана Григорьевича с бесстрастной обстоятельностью документов - протоколов, заключений, экспертиз, начало которым положил осмотр места происшествия. При этом в уме у Щербы непроизвольно возникал комментарий к ним.

Веером он разложил фотоснимки - отдельно ориентирующие, обзорные, узловые и детальные. Вот крупно письменный стол. На нем все, что видел Щерба, будучи в комнате Шимановича, но кроме того - два рулончика фотопленки, стоящие возле пузырька с чернилами. Пузырек этот Щерба тогда приметил, а рулончики нет, их не было - Скорик после съемки изъял их, обнаружив отпечатки пальцев. Одни отпечатки идентифицированы - они принадлежали Богдану Григорьевичу. Чьи же другие? Того, кто дал эти рулончики Шимановичу?.. На календаре Шимановича на листке субботнего дня, дня убийства, запись его рукой: "Сегодня - фотокопии в 16 ч." Возможно, речь идет именно об этих двух рулончиках, потому что другие, надо полагать старые, Щерба обнаружил в ящике письменного стола Богдана Григорьевича. Эти два неполные, как и те, - на одном шесть кадров, на другом девять. Похоже, сделано профессионально - с дублями, остальные снимавший отрезал, видимо, как не имевшие к Шимановичу отношения, возможно, оставил у себя. Щерба почти не сомневался, что на этих рулончиках фотокопии каких-нибудь документов, которыми Шиманович хотел пополнить свою коллекцию.

Еще одна детальная фотография - у двери тумбочка, на ней знакомое пресс-папье. Но почему на тумбочке, а не на письменном столе? Сколько помнил Щерба, оно всегда стояло с правой стороны возле настольной лампы. Тумбочка у самой двери. Может быть убийца, убегая, держал его еще в руке и у самой двери, опомнившись, поставил на первое, что попалось на глаза, на тумбочку? Почему не вернул на стол? Был в шоке от содеянного? Значит тогда и убийство непредумышленное? По заключению медэксперта на теле Шимановича ни ушибов, ни царапин, ни синяков, - никаких следов борьбы, сопротивления, обороны. Побывав в квартире Шимановича, Щерба не обнаружил ни одного доказательства насильственного вторжения, ни столовых приборов, за которыми бы сидели двое или больше, - явных признаков, что Богдан Григорьевич с кем-то общался в своей обители. Только одно - отсутствие пары туфель. Но не ради них же кто-то пошел на убийство! Оно, похоже, совершено случайно подвернувшимся под руку предметом - пресс-папье. Что же повело руку убийцы к нему? Внезапная ссора? А мотивы ее? Богдан Григорьевич отказал ему в чем-то? В чем?..

Листая дело, Щерба добрался до протокола первого допроса соседки. Она сказала, что Богдан Григорьевич, уходя, никогда не запирал дверь своей комнаты, упомянула о легковой машине, которую видела в ту ночь из своего окна. Машина стояла на противоположной стороне улицы, возле конечной трамвайной остановки, левыми колесами на бордюре.