Ночной пасьянс

- Как самочувствие Ульяны Васильевны?

Такое начало было несколько неожиданным. Романец шевельнулся в кресле, посмотрел на Щербу, ответил:

- Плохо. Безнадежно. Это уже второй инсульт.

- Сочувствую, - покивал Щерба. - Она знает, что с предполагавшимся наследством произошла ошибка?

- Какая ошибка? - Романец бросил руки на колени, словно хотел привстать.

- Разве вы не в курсе дела?

- Нет... Что за наследство? - спросил Романец, вытирая лоб платком. Душно у вас.

- Ну, раз вы не знаете, оставим это... Я открою форточку, - Щерба подошел к окну и потянул рычаг фрамуги, затем вернулся к столу, сел, придвинул к себе бланк протокола допроса, взял ручку. - Начнем, Ярослав Федорович, не будем терять времени. - Про себя Щерба отметил: "Он сразу спросил, "какая ошибка". Если он не в курсе дела, естественней был бы вопрос, о каком наследстве речь, а потом уже об ошибке с ним". - Итак, в котором часу вы прибыли пятнадцатого августа, в субботу, в Ужву?

- Я уже говорил - около двенадцати.

- В своей машине?

- Нет. Моя была не в порядке.

- А что случилось?

- Полетел подшипник трамблера.

- На чьей же вы приехали?

- Я попросил у приятеля... Назвать фамилию?

- Да. И модель машины.

- Окпыш. Он скульптор. У него "Лада".

- За то время, что вы находились в доме Ульяны Васильевны, кто-нибудь заходил?

- Нет... Я уже говорил вам.

- А вот Верещак в своих показаниях утверждает, что слышал разговор между Ульяной Васильевной, вами и еще каким-то мужчиной, - Щерба умышленно сказал "слышал разговор", а не "слышал голоса".

- Тут он что-то напутал... О чем же мы говорили, если так?

- Вот я и хотел у вас уточнить.

- Напутал он, - дернул головой Романец.

- В котором часу вы уехали из Ужвы?

- Около семи.

- Один?

- Прошлый раз вы записали с моих слов, что уехал я один, раздраженно сказал Романец, - и что на выезде из Ужвы, возле магазина хозтоваров подобрал голосовавшего человека. Повторяю это и сейчас.

- Тут неувязочка, Ярослав Федорович. Верещак, будучи в центре Ужвы, возле телеателье, видел, как вы проехали и рядом с вами сидел еще один человек. Что ж, и здесь Верещак напутал? Странная путаница. Не так ли?.. На меня он произвел впечатление человека памятливого, - Щерба в упор посмотрел на Романца.

- Просто... не знаю... - Романец развел руками.

- Вы постарайтесь вспомнить это обстоятельство, а пока пойдем дальше... Где вы высадили вашего пассажира?

- У въезда в Ужву, возле автостанции.

- И куда оттуда?

- Ставить машину к Окпышу в гараж.

- Каким маршрутом?

- Через въездной путепровод, потом по Шевченко и повернул на Техническую. У него мастерская и гараж там.

- Значит, вы ехали самым коротким путем? Как я понимаю, езды было минут пятнадцать, верно? По южной окраине города?

- Да.

- По дороге никуда не сворачивали?

- Нет.

- Хорошо помните? Подумайте.

- Нет, никуда. С путепровода прямо к Окпышу.

- В котором часу это было?

- В начале десятого.

- А вот Окпыш говорит, что было это около двенадцати ночи. Как тут быть?

- Не знаю.

- От Окпыша куда вы направились?

- Домой.

- Выходили куда-нибудь еще?

- Нет. Выпил чаю, почитал и лег спать.

- Значит в центр и на восточную окраину города не заезжали?

- Конечно нет. Это не по дороге. Да и бензин кончался, лампочка мигала.

- Хорошо помните?

- Да.

- Тогда объясните, Ярослав Федорович, каким образом в ту же ночь "Лада" Окпыша могла оказаться в другом конце города, на улице Садовой, возле конечной трамвайной остановки? Вот снимки ее протекторов. Оба правых колеса, - Щерба достал из конверта фотографии и положил перед Романцом. Хочу сразу заметить: после того, как вы поставили машину, Окпыш ее той ночью не брал. У него в мастерской были гости до утра. Они опрошены нами. Алиби. В Ужву вы уехали в начале одиннадцатого утра. Так? Вы пришли к Окпышу утром, он вывел машину из гаража, и вы отправились в Ужву. Правильно?

- Да.

- За день до этого там, где мы обнаружили следы, машина не могла бы припарковаться: на том месте шли ремонтные работы, укладывали новые бордюры, каток закатывал свежий асфальт. Так как вы объясните, откуда это? - указал Щерба на снимки. Он видел, что Романец устал, виски запали, посерели, набрякла, дергалась голубенькая жилочка.

- Не знаю, - прикрыв глаза, Романец облизнул губы.

- Но должно же быть объяснение этому, Ярослав Федорович? - Щерба уже чувствовал, что первоначальная мелкая ложь, извлеченная из Романца, которая могла сперва показаться и не ложью, теперь вставала за спиной допрашиваемого стеною, не пускавшей уже Романца назад, на тот простор, где можно импровизировать. - Не станете же вы мне говорить, что почти с пустым баком вы отвозили на Садовую в другой конец города некую женщину, имя которой назвать не можете, - вам дорога ее честь.

- Я не знаю, что вам сказать, - вяло развел руками Романец.