Ночной поезд на Марракеш

– Мне нужно сходить проверить… – Клеманс осеклась, бросив на Ахмеда многозначительный взгляд, Ахмед кивнул, словно в подтверждение ее немого вопроса, и она уже более уверенно продолжила: – Ладно, у меня тут кое-какие дела. А ты пока распакуй вещи. Ахмед принесет тебе чего-нибудь прохладительного. Ванная комната прямо за дверью. У нас собственная мини-гидроэлектростанция, хотя вода, возможно, будет холодной, так как поступает к нам из родника за много метров отсюда. Не стесняйся. Можешь осмотреться вокруг. Увидимся в час дня за ланчем.

– Спасибо.

Викки отнюдь не чувствовала себя здесь желанной гостьей. Голос Клеманс казался холодным и отчужденным. Тогда зачем она согласилась на приезд внучки, если та ей настолько в тягость?

– Кстати, в шкафу висят запасные кафтаны. Бери любой, какой понравится. – Клеманс ткнула пальцем в куцее мини-платье внучки. – В Марокко лучше прикрывать ноги, руки и плечи. Мы должны уважать исламскую культуру. И выбери себе шляпу. Она тебе точно понадобится. Впрочем, в это время года жизнь здесь начинаете очень рано, пока жара не загонит нас в дом.

Викки почувствовала, что Клеманс, несмотря на внешнюю приветливость, явно горела желанием поскорее уйти. И любопытство, слабо тлевшее с тех пор, как Викки узнала о существовании доселе неизвестной бабушки, разгорелось с новой силой. Ей не терпелось как можно больше узнать о Клеманс. Почему та ни разу не навестила во Франции своего родного сына? И почему дедушка Жак даже сейчас так неохотно говорит о бывшей жене?

Глава 4

Приняв ванну, Викки примостилась на краешке кровати и достала единственную имевшуюся у нее фотокарточку отца. Во время войны людям было, наверное, не до фотографий. И Викки берегла этот снимок как зеницу ока. При взгляде на него в горле всякий раз вставал ком. Фотография была старой и зернистой, на ней был запечатлен широкоплечий темноглазый мужчина с горящим взглядом. Интересно, чем в тот день занимался ее отец? О чем думал в тот момент, когда было сделано фото? И кто его снимал? Элиза? Эх, знать бы, о чем тогда говорили ее родители и какими они были! Ни мать, ни дедушка Жак никогда не отвечали на вопросы Викки об отце, а ей не терпелось узнать как можно больше. Они явно гордились Виктором, но, возможно, им было слишком больно о нем говорить.

В дверь постучали. Ахмед принес прохладительный напиток. Когда он ушел, Викки бросила взгляд на кровать под темным шелковым покрывалом. Комната была словно пропитана лесными ароматами, а точнее, запахом лакрицы. Все это как нельзя лучше располагало ко сну, но пора было идти на ланч. И Викки, выбрав наугад фиолетовый кафтан, поспешно переоделась.

Она направилась по коридору в центральную часть дома, миновав комнату, похожую на библиотеку или кабинет, с кожаными креслами, книжными шкафами и кофейным столиком, инкрустированным перламутром и слоновой костью. Бабушку она нашла в гостиной. Клеманс стояла лицом к окну, у ее ног послушно лежали две большие черные с коричневым подпалом собаки.

– Изумительный вид, – проронила Викки, нервно покосившись на собак.

Клеманс улыбнулась чуть более искренне, чем раньше, словно за прошедшие несколько часов сбросила с плеч тяжелый груз.

– Значит, тебе нравится мой дом?

– Дом чудесный! Никогда раньше такого не видела.

– Здесь была разрушенная крепость, построенная еще в четырнадцатом веке. Я купила ее несколько десятилетий назад. Тут не было ни канализации, ни электричества. На реконструкцию у меня ушли многие годы. – (У Викки на языке вертелась тысяча вопросов, но она не знала, с чего начать.) – Органические формы отражают особенности моей любимой традиционной марокканской архитектуры, и я по мере возможности старалась использовать геометрические узоры и цветочные мотивы, характерные для исламского искусства… Ну а теперь познакомься с моими мальчиками, Коко и Вольтером.

– Вольтер? Французский просветитель? – рассмеялась Викки.

– А почему нет? – пожала плечами Клеманс. – Это босероны. Они уже немолодые, но очень сильные. Сказочные охранники, и при этом достаточно чувствительные и умные. – Она с улыбкой погладила собак.

Викки бочком подошла поближе к «мальчикам» и остановилась на безопасном расстоянии.

– А чем тут так дивно пахнет? – спросила она.

– Кедром, эвкалиптом и ладаном. Наверное, так должна пахнуть амброзия, да?

– Амброзия?

– Ну да. Благоухание, достойное небесных чертогов. У меня дома везде так пахнет. Тебе нравится?

– Очень.

– В саду растут бугенвиллея, плетистые розы и, конечно, жасмин. Сад – мое самое любимое место. Я выращиваю лимонный тимьян и розмарин, хотя у меня есть и дикий шалфей, и можжевельник, и много чего другого.

Напоенный дивными ароматами воздух действовал как наркотик, вызывая легкое головокружение. И Викки охватило чувство благоговения перед этой утонченной женщиной. Ее роскошный сад, смотревшийся особенно эффектно на фоне дикой красоты сурового горного ландшафта, не мог не вызывать восхищения.